Крепкий широкоплечий мужчина лет тридцати шести встал с деревянной полки, подошел к окну и смерил раннего гостя подозрительным взглядом.

— А почему мы должны тебе верить?

— В джунглях я собирал для него личинки насекомых. А потом помог бежать из Вирака, когда за ним пришли люди из открытого моря. Он доверял мне, — растерянно пробормотал филиппинец, не зная, как и чем убедить этого незнакомого человека в своей правоте.

— Проваливай отсюда, приятель, — грубо оборвал его русский. — Нам провокации не нужны.

— Вы… вы приехали сюда за тем, что было у профессора? — чуть не плача спросил Висенте.

Русский молчал, пристально глядя в глаза островитянину.

— Меня ищут британцы. Они были у меня дома… Я скрываюсь от них на склоне горы. Если они меня поймают, я не успею сказать вам главного…

Он действительно не успел сказать главного. Сбоку послышались торопливые шаги. Висенте испуганно вскрикнул, шарахнулся в сторону. Несколько секунд под окном происходила возня, раздавались глухие звуки ударов и приглушенные стоны. Потом все стихло.

Филиппины; остров Катандуанес; город Вирак.

Настоящее время

Заинтересовавшее нас здание имело два этажа: полуподвальный и полноценный, окна которого находились на высоте двух метров от уровня земли.

Отпрянув от щели, через которую мы рассматривали убранство и обитателей какого-то врачебного кабинета, Ампаро с трудом выговорил:

— Там лежит Висенте.

— Кто? — не понял я.

— Мой брат… Висенте…

— Значит, он попал в руки сотрудников британской миссии.

— Но почему?! Какого черта им от него надо?

— Тише, — зажал я ему рот. — А то все испортишь. Пошли…

— Куда?

— Вот что, дружище, — обернулся я к островитянину. — Давай договоримся так: ты помог мне в Маниле, я помогу тебе и твоему брату здесь. Но я смогу сделать это только в том случае, если ты не будешь мешать.

— Да-да, конечно, — закивал он в ответ.

— Просто ходи за мной как тень, молчи и никуда не лезь.

— Понял, Женя…

Надо торопиться, пока эскулапы, колдующие над бедным родственником Ампаро, что-нибудь с ним не сотворили. В их руках уже мелькали шприцы и какие-то блестящие инструменты.

Пригнувшись, мы прошмыгнули вдоль стены здания и оказались у входа. Дверь была прикрыта. Приложив к ней ухо, я прислушался… Тишина.

Плавно тяну на себя дверную ручку. Тонкая дверь легко и беззвучно поддается. Заглядываю в крохотную щель… В полутора метрах на стуле сидит охранник в униформе. Из оружия — висящая на ремне длинная резиновая дубинка. Сидит расслабленно, в глубокой задумчивости, уставившись в стену напротив. Кажется, что он спит с открытыми глазами.

Рванув дверь на себя, решительно захожу внутрь. Мой расчет до безобразия прост — внезапность и еще раз внезапность. В первую секунду появление незнакомца поздней ночью вызывает у охранника полное замешательство. Это мне и нужно. Преодолев за эту секунду разделяющее нас расстояние, цепляю левой ладонью его униформу, чтоб не рухнул вместе со стулом, а правой дважды бью в челюсть. Все. Закатил глазки, обмяк. Минут десять его сознание будет блаженно отдыхать.

Выхватив из специального чехла дубинку, направляюсь на поиски лестницы на нижний этаж. Ампаро семенит за мной. Бросив ему дубинку, приказываю:

— Останься здесь и присмотри за ним. Если что — бей по голове, не задумываясь.

Кивнув, он возвращается к двери.

Лестницу нахожу справа за углом. Перед ступеньками снимаю резиновые тапочки — без них удобнее и тише.

Спускаясь, мысленно представляю план полуподвального этажа. Медицинский кабинет, где пытают или производят какие-то опыты с братом Ампаро, остался сзади и справа. Вильнув на сто восемьдесят градусов, лестница приводит меня к длинному коридору, растянувшемуся на всю длину здания. Осторожно выглядываю из-за угла. Никого. На потолке коридора через равные промежутки горят лампы, по обеим сторонам видны одинаковые двери с табличками. Кругом чисто и пахнет медикаментами. Такое впечатление, будто попал в поликлинику или стационар. Правда, для стационара здесь слишком тихо и безлюдно.

Ныряю в коридор. Нужный кабинет, по моим расчетам, находится метрах в двадцати справа. Тихо ступая босыми ступнями по холодным плиткам пола, двигаюсь вперед, придерживаясь правой стороны. Проходя мимо дверей, изо всех сил напрягаю слух. Преодолев метров десять, слышу металлический звук, словно кто-то кидает использованный хирургический инструмент в специальную ванночку. Звук исходит из третьего или четвертого по счету кабинета. Направляюсь туда…

Передо мной нужная дверь. Она плотно прикрыта, но именно из-за нее доносятся приглушенные звуки. К тому же в узкую щель между полотном и косяком пробивается свет.

Взявшись за ручку, делаю несколько глубоких вдохов. Мне нужно сосредоточиться, включить максимум внимания и скорости. Действовать я должен быстро и решительно, ибо не знаю, сколько в кабинете людей, вооружены ли они и что у них на уме. Я готов. Дернув на себя дверь, заскакиваю в кабинет. Останавливаться нельзя — диспозицию оцениваю на ходу.

В хирургическом кабинете (судя по обстановке, это действительно он), помимо лежащего на столе человека, двое в светло-зеленых врачебных одеяниях. Один сидит на стуле у изголовья островитянина, второй, повернувшись к нему спиной, склонился над разложенными инструментами.

Анализ ситуации происходит автоматически. Колдующий с инструментами — бесспорно врач. Он менее опасен. Другой — преспокойно сидящий в офисном кресле — контролирует обстановку и, вероятно, врачом не является. Он старший. Возможно, вооружен и представляет для меня реальную угрозу. Бросаюсь к нему, по пути с силой отталкивая врача. Тот падает, сбивает каталку с инструментом. Грохот, возглас возмущения. Я рядом с сидящим парнем. За секунду, пока я летел от двери, он успел сделать только одно: отъехать на кресле на полметра и упереться спиной в стену под задернутым шторой оконцем. Три резких удара правым кулаком в район челюсти. У кресла короткая спинка без подголовника, и затылок моего оппонента трижды хорошо прикладывается о стену, облицованную кафельной плиткой. Этому достаточно. Теперь следующий.

Разворачиваюсь с огромным желанием вытрясти из врача душу. И вижу летящий в мою голову стул. Пригнувшись, ухожу от запущенной мебели. Тощий врач лет тридцати вложил в бросок все свои силы и сам едва устоял на ногах. Притянув его за зеленый халатик, поддеваю крюком в корпус.

Дохляк от удара подпрыгивает и мусорным мешком падает на пол — ватные ноги не держат. Дело сделано. И даже без особого шума.

— Ну что, приятель? — нагибаюсь над родственником Ампаро и Джиан. — Живой?..