внезапно из леса, где-то совсем недалеко, послышался долгий, протяжный вой. Артур открыл глаза и резко сел. Сон, как рукой сняло.

— Это волк!

Он поднялся и подошёл к Никто.

— Надо разжечь костёр.

— Не надо! — глухо сказал Никто. — Это мой друг. Он пришёл ко мне.

Артур снова вернулся в шалаш и сел, укутавшись одеялом. О том, чтобы заснуть, уже не было речи. Он сидел, наблюдая за Никто, который обходил поляну по своему «магическому кругу» и пристально смотрел в лесной сумрак. И вдруг озноб пробежал по телу Артура. Из ближайших кустов медленно вышел крупный волк и подошёл к Никто. В лунном свете отчётливо горели его жёлтые глаза. Никто присел на корточки и положил что-то перед ним. Волк схватил это и также медленно ушёл в кусты.

— Скажи мне, кто твой друг, — подумал Артур.

Он долго ещё не мог заснуть, напряжённо глядя в кусты, куда ушёл волк. Но тот больше не появился. Никто сидел неподвижно у потухшего костра. Артур вышел из шалаша и подошёл к нему.

— Вы дружите с волками?

Никто медленно повернул голову и посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— Они сильные… Они знают, чего хотят… У них свой мир.

— Это другой мир. Где человек — добыча… Не дружите с волками, это закончится плохо.

Никто не ответил и отвернулся. Он сидел, как вытесанная из чёрного мрамора статуя. Лунный свет стекал по нему и чернел, проливаясь на землю тенью.

Артур вернулся в шалаш. Постепенно тревога ушла, усталость взяла своё. Артур опустил голову на подушку из соломы и заснул.

Наутро, когда он проснулся и вылез из шалаша, Никто на поляне не было. Артур не стал его дожидаться и искать. Он отряхнул от соломы голову и пошёл к озеру. Выйдя к озеру, он сразу увидел плывущую к берегу лодку. Андрон отправился за продуктами. Артур подождал, пока он причалит, и, поздоровавшись, решил прогуляться с ним до деревни.

Андрон был в хорошем настроении. Рана уже зажила, Замок был в безопасности. Андрон строил планы на будущее.

— Я посоветовался с Адамом, — рассказывал он, — что мы можем продать на ярмарке? У нас много разного барахла на складе. Мы составили список, и завтра я поеду в Кардерлин — торговать. Писаку не возьму, от него толку нет.

Он наклонился к Артуру и хитро прищурился.

— Я там, в корчме, приметил одну рыженькую девицу. Я уже с ней столковался, но Писака, зараза, всё испортил. Деньги-то у него все были. Дай мне, говорю, пять денье и иди, погуляй по ярмарке. Так он ни в какую! Посмотрел на девицу и говорит: «Нет! Это деньги на другую корову».

Торгуясь с Бедрайоном, Андрон начинал говорить по-французски, но, убедившись, что его не понимают, переходил на коверканный язык, как это делают, наверно, все, пытаясь поговорить с иностранцем, — «шьорт побьери»! Артуру надоела эта галиматья, и он взял инициативу в свои руки. Купив то, что хотели, они вышли на деревенскую дорогу.

— Какие же это французы, — возмущался Андрон, — по-французски не понимают! Какие-то недоделанные французы!

— Вам надо было надеть бандану!

— Не понравилась мне она, — поморщился Андрон. — Как будто кто-то залез в мою голову и вместо меня говорит.

— Ты где пропадал ночью? — спросил Артура Паскаль. — Я хотел попросить твою лошадь — съездить в монастырь. Захожу к тебе вечером — тебя нет, захожу утром — опять нет.

— Я ночевал в шалаше в лесу.

— А-а, у этого ненормального? — спросил Паскаль. — Нет, я люблю ненормальных, сам такой, но это уже коронованный псих. Как-нибудь расскажу тебе одну историю, после которой я его обходил стороной, также как Писака обходит стороной меня… Ну и как он там поживает?

Артур рассказал ему про ночного волка. После чего сказал:

— А насчёт Звёздочки — бери, конечно. Даже не спрашивай. Только учти, что в монастыре уже новый аббат, и тебе лучше не попадаться ему на глаза.

Паскаль уехал в монастырь. Артур, искупавшись, вернулся в Замок, сел за столом возле «Мыслителя» и разговорился с Судьёй.

— Я решил, раз мы во Франции, выдвинуть обвинение против Робеспьера, — сказал Судья.

— Понимаю, — не стал удивляться Артур, — только как-то неудобно — он ещё не родился.

— Это будет судебный прецедент, — заявил Судья. — Он же, в конце концов, родится, совершит революцию, а потом якобинский террор. Вот за эти будущие преступления буду его судить.

— Французскую революцию почитают в современной нам Франции, — усомнился Артур. — Вряд ли можно её назвать преступлением. А террор, увы, неизбежное следствие любой революции.

— Я не француз, — настаивал Судья. — Англичане считали французскую революцию преступлением и воевали с армией Конвента. Так что мои предки меня бы поддержали.

— Робеспьер — это голова! — подключился к дискуссии Ньютон. — Революции случаются, когда у бунта есть голова, а у власти головы нет. Когда придёт сильный человек с пушками за спиной, вроде Наполеона, революции кончаются.

— И какое наказание к ещё не родившемуся Робеспьеру вы намерены предложить? — спросил Артур.

— Отложенное наказание — есть такой термин. Когда родится и окончит школу, отправить малолетнего Робеспьера в колонию для несовершеннолетних на один год. Даже если это не исправит его, он не сможет получить юридическое образование и стать главой Конвента.

— Ну, — призадумался Ньютон, — вполне гуманный приговор.

— Надо поставить машину времени на службу юстиции! — возмечтал Судья. — Представляете, как это здорово — наказывать за ещё не совершённое преступление! И наказание будет гуманным, и преступления можно избежать.

Артур с Адамом вышли прогуляться в сад и уселись в гамаке. Они разговаривали о Паскале. Чуть позже к ним подошёл Сократ.

— Вы слишком строги к нему, — сказал Артур Адаму. — Паскаль не сумасшедший, он ненормальный. Это совсем другая история. Он говорил мне: «Я знаю, что я неправильный. Но ведь могут быть исключения? Предположи, что я исключение. В этом нет ни обиды, ни заслуги — только факт».

— Дело не в том, что он неправильный, а в том, что больной, — возразил Адам. — У него в диагнозе стоит — маниакально-депрессивный психоз. Неправильных я люблю. Да и к сумасшедшим у меня нет отторжения. Сумасшедший, называющий себя Наполеоном, для меня осмысленней какого-нибудь Ивана Ивановича, называющего себя бухгалтером.

— Я не врач, — настаивал Артур, — но я общаюсь с ним достаточно долго — нет у него никакого психоза. Депрессия бывает, мания в поисках «Сокровенной книги» — допустим, а психоза никакого я за ним не замечал.

— Ну, значит, у него маниакально-депрессивный «непсихоз», — улыбнулся Адам. — Скажи Хозяину, когда он вернётся, чтобы исправил диагноз.

— Нет, он не сумасшедший, — упорно защищал