— Ты не вправе здесь за кого бы то ни было ручаться. Сам пока под пристальным наблюдением и введён в Совет лишь по рангу, но не по значимости. Прежде, чем твоё слово будет иметь хоть какой-то вес среди истинно Помнящих, ты ещё должен будешь доказать свою верность. Возможно, именно сегодняшнее заседание Совета станет твоей проверкой.

На секунду — только на секунду — мой уравновешенный брат утратил самообладание, и я увидела, как желваки заходили на его скулах. Но он прикрыл глаза, а когда снова открыл, в них было всё то же абсолютно нечитаемое выражение.

Короткий почтительный поклон, и брат снова садится на место.

Я замечаю, что остальные присутствующие тоже сняли капюшоны — и открыли такие разные, но все очень выразительные лица. Кроме двух эласс и элианы Флавии в Совете не оказалось больше не единой женщины.

А сама Флавия тем временем подаётся к Олаву и начинает тихо что-то говорить, положив ему изящную маленькую ладонь на локоть. Он не двигается и не наклоняется к ней, но уверена, что внимательно слушает. А самое противное — не сбрасывает её руки.

И это наполняет меня прямо-таки настоящим бешенством!

Всё это время брат смотрит только на меня.

И тогда я расцепляю ладони, снова чинно складываю их на животе… а потом делаю незаметно один жест, который мы в детстве использовали, когда я спрашивала брата за ужином, насколько сильно мама злится на ту или иную мою шалость.

Верчу сомкнутыми кулаками в разные стороны. «Открутить шею».

Олав вскидывает бровь. Морщинки улыбки вокруг глаз. Выражение лица кажется таким же спокойным, но я-то вижу.

Он переводит взгляд с моих рук на лицо. Смотрит мне в глаза. Таким привычным, до боли знакомым добрым и понимающим взглядом, который я у него всегда так любила.

И не отрывая этого говорящего, любящего взгляда, он правой рукой, лежащей на подлокотнике, тоже показывает мне мимолётный знак. На одно короткое мгновение. Но я тоже прекрасно помню, что он означает.

Скрещенные пальцы, указательный и средний.

«Понарошку».

Это как это понимать?! Они с Флавией… понарошку?! Всё равно убью. Уши оборву!

Но почему-то накатывает жуткое облегчение. Все объяснения я с него стрясу потом, даже если придётся пятки поджигать. А сейчас… сейчас наша главная обязанность — выжить.

Вдруг снова осознаю, где я и что происходит. Зря позволила себе отвлечься. Кажется, рано я радовалась, что брат жив. Судя по всему, его положение здесь гораздо более хрупкое и ненадёжное, чем можно было представить.

Всё это длилось не более нескольких секунд. Ровно столько, сколько потребовалось, чтобы кряхтя и наваливаясь на правую руку, скашиваясь на сторону всем тщедушным телом, из кресла в другой части круга поднялся сухонький старичок.

Длинная-предлинная белая борода, серебристый зажим украшает кончик её почти у самых колен старца, еще несколько перехватывают в двух местах выше. Кожа сморщенная, как запечённое яблоко. Стёклышко тусклого камня в центре бледного лба.

Пошатываясь, этот человек непонятного статуса идёт прямиком в нашу сторону. Останавливается в трёх шагах напротив, впивается взглядом в меня, потом в Дорна.

Видящий!

Боже мой, нас же собирались показать какому-то «Видящему Истину»!

Все остальные молча ждут, что скажет старец. Даже повелитель.

— Интересно… крайне интересно… — шелестит себе под нос старичок. Руки, сомкнутые кончиками пальцев у груди, подушечки начинают постукивать одна о другую. — Всемогущий элар, я бы пожалуй, прежде всего посоветовал установить купол вокруг вас и солнечноликих эласс.

Несколько магов тут же оставили пост у портала и бросились за спинки кресел правителей, едва элар коротко кивнул. На их лицах отразилось сильнейшее напряжение, пот выступил на лбах. С дрожащих рук, с кончиков трясущихся пальцев сорвались голубые нити магии, которые стали прямо в воздухе раскручиваться вихрями и постепенно оплетать фигуры троих сидящих в креслах людей. Судя по всему, магия эта была столь сложна и трудоёмка, что её нельзя было поддерживать постоянно. Иначе, я убеждена, элар с элассами так и ходили бы в защите с ног до головы.

— Продолжай! — заинтересованно велел правитель.

Старичок отвесил глубокий поклон в его сторону, правда крякнул и схватился за поясницу, разгибаясь.

А потом вновь вперился в нас обоих. Я подавила желание снова закрыть мужа, который уже, кажется, совершенно отрешился от окружающей действительности и вряд ли вообще осознавал, что происходит. Если я только так сделаю, старикан точно вцепится в первую очередь в него.

Вместо этого я скрестила руки на груди и высокомерно вздёрнула подбородок, обращая внимание на себя.

— Так-так… так-так… — кончики пальцев мага по-прежнему ходили ходуном и суетливо постукивали друг о друга, словно он играл ими сложную мелодию.

Я преодолела липкий страх и инстинктивное желание слабого молчать, авось не заметят и не тронут. Уже заметили. И ещё как тронут. Так что пора бы уже нам тоже сказать слово в свою защиту.

По счастью, с языка моего послушно сорвался эллерийский.

— Уважаемый Совет… Помнящих! И я и мой… спутник… мы оба эллери, как и вы! Прибыли сказать, что в мире там, за порталом, всё изменилось! В Королевстве давно мир. Нам больше не надо скрываться! Вам больше не потребуется скрываться, если вы вернётесь…

Вверху зашумела и зарокотала толпа, заглушая мои слова. Я осеклась. Меня окатило такой волной враждебных и недоверчивых эмоций, что горло сжал спазм.

По тому, какой злобой полыхнул взгляд элара, по тому, как поджала губы старшая эласса, как испуганно и часто-часто заморгала ресницами-опахалами младшая, я поняла, что говорю совершенно не то.

Эти люди не хотят мира.

Они не желают даже ничего знать о мире.

За много веков всё, что они хотели — это война. Победоносная. Такая, какой у них не было. Истребительная война до последней капли крови противника.

И мои слова… никакие мои слова ничего не изменят и не остановят столь массивный механизм, который уже запущен и готов всей своей тяжестью обрушиться на головы ничего не подозревающих людей старого мира. Я и Дорн… мы просто песчинки, которые попав в шестерни, не прекратят их вращения. А лишь окажутся перемолотыми в пыль.

Оказались бы.

Будь мой муж действительно всего лишь простым эллери, как я пыталась убедить Совет. Я-то никто, но вот всех масштабов его магических сил они даже представить не могут. Пока. И что будет, когда поймут… у меня не было ни малейшей догадки, что с нами со всеми станет через час, через полчаса, даже через пять минут.

— Если ты эллери, докажи. В чём твой дар? — в глазах элара мелькнул интерес, он чуть подался вперёд. Старшая эласса одарила меня таким взглядом, что я взмолилась про себя, чтобы её даром не было убийство силой мысли.