Морозов подошел к столу, поднял край простыни, взглянул на лицо покойного. И задумчиво пробормотал:

— Сейчас мы узнаем, кто ты и откуда.

Глава кустодиев опустил ткань, обернулся к лекарю:

— Мастер Лука, начинайте. Нам нужен ваш диагноз.

Лекарь призвал тотем, и рядом с синодником тут же появился слуга Искупителя — высокий и худой ангел, крылья которого выглядели словно ряды тонких игл. От фигуры к Луке потянулись нити белой силы.

Лекарь провел ладонями над телом, и рядом со столом появился силуэт человека. Только в разрезе, будто на анатомическом атласе. Серые внутренние органы, к которым тянулись пустые нити кровеносной системы.

— Гибель наступила… — начал было он, но Морозов его перебил:

— Это понятно, мастер Лука. Я был на дуэли и видел, отчего погиб Епифан Минин. Вы нашли что-то… особенное.

Синодник едва заметно скривился и кивнул:

— Смотрите. Здесь, — он указал на призванный манекен. — У этого человека есть один отдел в головном мозге. Уж не знаю, за что он отвечает, но… это явно какая-то мутация.

Морозов кивнул. Синодник же продолжил:

— А еще, в этом месте растет странная опухоль. Вот.

Он указал на черную точку в схеме мозга.

— Предполагаю, что она способна стимулирует выработку особого гормона, который отвечает за ярость и невосприимчивость к боли.

— Неужели, — фыркнул Стас и под холодным взглядом синодника поджал губы.

Морозов снова кивнул:

— Понятно. Еще что-нибудь? — поинтересовался он, и Лука покачал головой:

— Больше ничего.

— Хорошо. Большое спасибо, мастер Лука, — Морозов поблагодарил синодника и обернулся ко мне:

— Павел Филиппович, не поможете нам провести… посмертный допрос?

— Охотно. Но его голова отделена от тела…

— Это несложно исправить, — охотно отозвался Лука и ловко приладил голову к шее.

Из рук жреца полилась светлая сила, которая сплавила мертвую плоть. Я знал, что некоторые лекари способны восстанавливать сломанные кости и разорванные мышцы, но вппервые видел это воочию. И тем более так быстро.

— Как новенький, — с гордостью сообщил синодник.

— А не оживет по-настоящему? — усомнился Стас и его руки покрылись инеем.

— Он совершенно мертв, — сказал я. — В этом я уверен.

Я подошел к лежащему на столе телу. Призвал тотемы и тотчас рядом со мной появился кряжистый пень.

— Вот до чего ж он у вас ладный, — внезапно одобрительно протянул Зимин.

Я покосился на опешивший от такой оценки пень, который смущенно подобрал под себя корни. Но тотем делал свое дело, протянув мне нити силы.

Я же начал осторожно напитывать мертвеца энергией. И на «анатомическом атласе» по венам Епифана поползла черная сгустившаяся кровь. Сердце сократилось и принялось дергаться, имитируя биение. Замигали, разгораясь, точки в мозгу. Но остальные органы так и остались серыми.

— Интересно наблюдать за этим, — произнёс я, рассматривая картину. — Никогда такого не видел.

— Я тоже, — задумчиво произнёс Лука, глядя на атлас. — Я тоже…

Мертвец захрипел и резко сел на столе. Уставился на меня единственным затянутым мутной поволокой глазом:

— Спрашивай, некромант, — клацая зубами, просипел он.

— Кто ты? — начал я допрос.

— Епифан Минин.

— Из приюта святого Федора? Первого городского? Северского?

— Нет, — был мне ответ.

Клетки мозга начали медленно заполняться темной энергией. Нити потянулись к отделу, где была опухоль.

— Из какого вы приюта? — продолжил я допрос.

В этот раз, мертвец помедлил, словно пытаясь сопротивляться моей воле. Пришлось повторить вопрос.

— Викторианский приют святой Анны, — ответил Епифан.

— В Петрограде?

— Нет.

— Спросите его, откуда они пришли, — приказал Морозов.

— Откуда вы прибыли? — задал я вопрос.

— Из княжества Выборгского, — лязгая зубами, ответил мертвец. — Оно как ваш Петроград.

— Что? — не понял я. — Что значит «как ваш Петроград»?

— Спросите, как называется мир, мастер Чехов, — мягко попросил Морозов. Я обернулся к главе кустодиев и глупо уточнил:

— Что значит «как называется мир»?

— Просто повторите, — нахмурился Александр Васильевич.

— Какой мир? — спросил я, обращаясь к мертвецу.

— Альфа, — лязгая зубами, ответил Минин.

— Кто их сюда привел? — уточнил за моей спиной кустодий и я повторил вопрос.

— Руслан Нилович. Наш отец.

Я вздохнул:

— Епифан, отвечайте на вопросы Александра Васильевича.

Мертвец зло оскалился:

— Как скажешь, некромант, — прохрипел он.

И я удивленно поднял бровь. Первый раз видел, чтобы мертвец скалился в каком-то злом веселье.

Александр Морозов подошел к телу:

— Зачем прибыли? — начал он допрос.

— Чтобы помочь отцу, — прохрипел мертвец. — Должен прийти еще один человек… отец называл его Цареубийца.

— Какая вам в этом выгода? — вмешался в допрос я.

Мертвец хрипло рассмеялся:

— Это вызовет отзвук, — просипел он. — Как круги на воде. Волна затронет остальные миры. Волна насилия и хаоса. Нашему богу это выгодно.

— Вашему богу? — переспросил Морозов. — Это которому?

— Кеотцль. Бог крови и пути бесконечного насилия. Мы его верные последователи.

В этот момент, участок мозга с опухолью ярко вспыхнул. Опухоль запульсировала, и на атласе появился третий круг, по которому быстро зациркулировала синяя энергия. Она проникала во тьму, которой я напитал мертвеца, разбавляя ее. И руки парня засветились:

— Убивать! Калечить! Жечь! — взревел он.

За спиной послышался треск ледяных тотемов. Я проворно отскочил назад и разорвал нить силы. Убрал тотемы, и Епифан осел на столе сломанной куклой. А вены «анатомического атласа» опустели.

— Что… это… было? — с трудом прохрипел я.

Происходящее в этой комнате казалось нереальным. Сюрреалистичным, словно дурной сон. Противоречащим законам физики, логики, и самого мироздания. Мертвец воспользовался силой. Без тотемов, просто взял, и…

— Долго объяснять, Павел Филиппович, — ответил Морозов.

я глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание. И обернулся к Морозову:

— Бред какой-то. Наверное, допрос не получился. Не понимаю, что пошло не так. Я вижу такое впервые.

— Да нет, Павел Филиппович, — ответил Морозов. — Допрос наоборот получился весьма познавтельным.

— Как же? — удивился я. — Все это про миры…

— Это правда, Павел Филиппович, — оборвал меня Морозов. — Они прибыли из другого мира. И привел их Руслан Нилович Минин. Наш оппонент мироходец, мастер Чехов.

Мироходцы

Я замотал головой, словно пытаясь отогнать морок. Ошеломленно