– Вот как? Как меня только не называли враги Испании, язычники и еретики, но вот звания самозванца я удостоился впервые! И что же подвигло тебя сделать столь поразительный вывод?

В данный момент французскую практичность пинком под зад прогнал испанский фанатизм – Нати уже не заботила ни своя судьба, ни судьба команды.

– Просто я знаю дона Рикардо де Аламеда с самого моего рождения! И вы, мой неизвестный кабальеро, – вовсе не он! И все, что я хотел сказать, я хотел сказать лишь ему – настоящему… А теперь, солдат, веди меня в вашу кордегардию, тюрьму или как там она у вас называется! Надеюсь, она не такая поддельная, как ваши фальшивые адмиралы!

Ее просто трясло от разочарования, от крушения надежд вновь увидеть своего отца – живым. Она даже топнула ногой на солдата, застывшего у двери:

– Давай веди меня к остальным!

Тот глянул поверх ее головы на адмирала и не сдвинулся с места. Нати сердито вытерла слезы и нос, обернулась, услышав спокойный голос:

– Вижу, что имеет место некоторое недоразумение. Я действительно из семьи де Аламеда, но имя своего дяди Рикардо взял из уважения к нему – когда тот признал меня своим наследником. Дядя заменил мне отца, и я не вижу препятствия к тому, чтобы…

– Дядя? – перебила Нати. Она бессознательно шагнула к испанцу, пытаясь разглядеть красивого и ласкового… почти забытого мальчика в этом пугающем, хотя и, безусловно, красивом взрослом мужчине. – Тогда вы, должно быть… Алонсо?

– Вижу, ты отлично выучил мою родословную, – улыбнулся адмирал одними губами. – Наверное, ты знаешь и имена моих родителей?

– Вашу мать – безусловно. Донна Исабель де Аламеда де Эррера. Вашего отца, к сожалению, не помню. Он погиб еще до моего рождения. Да и вашего полного имени не знаю… иначе бы не случилось этой путаницы.

– Да, я полагаю, не случилось бы, – любезно согласился адмирал, рассматривая ее во все глаза. – И откуда ж такая осведомленность?

– Дело в том, что… – Нати набрала воздуха и выпалила, – дон Рикардо Диего Мигель де Аламеда – мой отец.

Долгая пауза. Дон Алонсо сделал короткий жест, выпроваживая солдата из каюты. Мягким кошачьим шагом двинулся в обход стола, задумчиво прикасаясь пальцами к губам.

– Не знал, что дядя наплодил бастардов в Новом Свете. Обычно мужчины из рода де Аламеда весьма ревностно относятся к своему семени. Или он даже не слышал о вашем существовании?

Нати отметила, что кузен – бессознательно или сознательно – перешел на «вы». И что в его голосе появилась явная издевка.

– Я не бастард.

– А, так вы были рождены в законном браке? И кто же в таком случае ваша мать?

– Натали Мартель.

Алонсо приостановился, склонил голову и поднял брови. Вновь двинулся вдоль стола: казалось, что кружит большая хищная кошка – пантера? – выбирая, когда удобнее броситься на жертву: на нее, Нати. А круги все сужаются…

Остановившись напротив, сказал почти сочувственно:

– Ну что ж, попытка была хороша! Настолько хороша, что я даже допустил возможность существования моего неизвестного кузена. Мне неинтересно, где вы разжились сведениями о моей семье, хотя если понадобится, вы ответите и на этот вопрос. Игра окончена. Солдат!

– Но…

– Вам, видимо, неизвестно, что в браке с француженкой Натали Мартель у дяди родилась дочь, а не сын. А теперь…

Нати чуть не расхохоталась.

– Видимость не всегда сущность, кузен Алонсо! Разве я хоть раз сказала, что я – юноша?

Адмирал замер с приподнятой рукой. Казалось, он не сразу понял: взгляд его растерянно скользнул от лица наглого пирата по его многослойной просторной одежде и вновь вернулся к смуглому большеглазому лицу. В темных глазах юного «родственника» зажегся лукавый огонек.

Нати услышала за спиной лязг металла: несчастный солдат по короткому жесту адмирала вновь покинул каюту.

– И как вы собираетесь это доказать? – с опасным спокойствием спросил Алонсо.

Нати серьезно задумалась.

– Я не собираюсь перед вами раздеваться, но если у вас на корабле есть женщина…

– У меня на корабле женщин нет! – прервал ее кузен. – Наверное, стоит расспросить ваших приятелей-пиратов? Ведь вы наверняка предъявляли им, и неоднократно, эти достоверные доказательства?

Нати поначалу не поняла, что Алонсо имеет в виду: лишь встревожилась, что он выдаст ее команде. Потом бордово зарделась и даже не смогла внятно дать отпор своему… этому… проклятому, заносчивому…

– Да они даже не подозревают, что я…

– Позвольте вам не поверить! – ледяным тоном перебил ее кузен. – Вы плаваете в команде мужчин, и они не знают, что среди них – женщина?

– Но ведь вы разговаривали со мной, и вам даже в голову не пришло…

– Полчаса – не… Сколько вы находитесь на пиратском корабле?

– Больше полугода.

– Полчаса – не полгода, сеньорита! И вы полагаете, что распутная женщина гораздо лучше впишется в род де Аламеда, чем неизвестно с кем прижитый бастард?!

Звук пощечины раздался прежде, чем дон Алонсо или сама Нати успели остановить ее руку. Голову адмирала откинуло в сторону, у Нати загорелась ладонь – вместе со смуглой щекой ее кузена. Нати внутренне ахнула, но сумела произнести твердо:

– Простите, кузен Алонсо, но вы это заслужили! Не давая ни секунды для рассказа, вы только и делаете, что беспрерывно меня оскорбляете!

Испанец коснулся пальцами щеки и криво усмехнулся.

– Кое-кто начал родственный разговор с того, что обвинил меня в самозванстве! Ну что ж, благодаря пощечине я вполне верю, что вы женщина…

Потому что мужчина бы ударил иначе? Нати мысленно поблагодарила себя и Господа, что она не провела свой любимый прямой удар в нос.

– У меня сейчас нет времени, да и настроения уточнять степень нашего родства, – продолжил Алонсо. – Возможно, позже, если у меня появится такое желание…

Уже выходя, Нати услышала вслед его бормотание:

– Как много развелось родственников!..

Вместо того чтобы отправить ее в трюм к остальным пленным, намаявшийся солдат по приказу дона де Аламеда запер ее в каюте по соседству. Куда меньшего размера и меньшей роскоши, чем адмиральская, она все же превосходила каюту Лиса. Да и то сказать, фрегат – это вам не шхуна… Нати приготовилась терпеливо ждать: пока она сделала что могла.

А ведь она даже не успела расспросить Алонсо об отце…

* * *

В трюме меж тем разгорались страсти. Обеспокоенные выходкой Нэтти корсары поначалу строили различные версии дальнейшей судьбы юнги и вариантов его смерти от рук испанцев: своя-то гибель отодвинулась до прибытия на берега Мэйна. Если, конечно, не подвернется возможность и вовсе избежать встречи с ней…