Именно большая степень соучастия дворян и городских элит севера в мятеже 1566 г. и сравнительно большое количество знаменитых изгнанников с территорий к северу от рек, а не какие-либо основополагающие религиозные различия между севером и югом привели к тому, что руководство беженцами, находившимися в изгнании, и движение сопротивления режиму герцога Альбы и Испании все больше сосредотачивалось в руках северян. Дворяне, которые сплотились вокруг Вильгельма Оранского, как только он поднял знамя восстания в 1568 г., происходили больше с севера, чем с юга. Среди офицеров морских гёзов, или морских сил, которые мятежники создали в 1568 г., были несколько дворян-южан, но основную массу составляли голландцы и фризы.

Исход из Нидерландов происходил двумя главными волнами — весной 1567 г. и затем, после первой волны арестов, зимой 1567–68 гг., чему благоприятствовал замерзший Зейдерзее. Из одного только Энкхёйзена, как утверждалось, около 350 беженцев бежали по льду в Восточную Фрисландию. Те, кто бежал из Нидерландов, двигались в трех основных направлениях. Из Амстердама, западнофризских городов, Фрисландии и Гронингена основная масса беглецов хлынула в северо-западную часть Германии, особенно Эмден. Из Фландрии и Зеландии эмиграция происходила, главным образом, по морю в Англию. Беженцы из Брабанта, южной Голландии и Утрехта стремились преимущественно в Клеве и Рейнланд. Общее количество беженцев оценивалось приблизительно в 60 000 человек.

Многие нидерландцы эмигрировали. Но репрессии не искоренили, да и не могли искоренить протестантскую активность (не говоря уже о вере) в Нидерландах. Отчуждение от католической Церкви было столь широкомасштабным и пустившим столь глубокие корни, что это было невозможно. Не только во внешних провинциях, но и в Голландии, Брабанте и Фландрии многие из тех, кто участвовал в учреждении протестантских конгрегаций в 1566–67 гг., сохранили верность своим религиозным взглядам и сумели избежать преследований в своих родных городах. В нескольких городах, таких как Делфт, Харлем, Энкхёйзен и Леуварден все реформатские конгрегации, наряду с консисториями, до 1572 г. существовали в подполье. Меннониты, которые в начале и середине 1560-х гг. пополнили свои ряды многими новообращенными, уцелели не только во Фрисландии и Оммеландах, но и в южной Голландии и многих других местностях. Внешне страна вернулась к католическому вероисповеданию. Во время прибытия Альбы в 1567 г. многие нидерландцы, которые годами не посещали католическую мессу, вновь стали исправно ходить на нее. Но это не означало, что такое внешнее подчинение продержится надолго. К началу 1570-х гг. вновь начали поступать те же донесения о недовольстве и низком уровне посещаемости месс на Пасху, что и в 1550-х и начале 1560-х гг. Иногда даже происходили антикатолические демонстрации. Монаха, который проповедовал в главной церкви в Хорне в 1570 г., прервали негодующие горожане, запевшие псалмы.

В первые месяцы правления Альбы перспективы вооруженного сопротивления габсбургскому господству в Нидерландах выглядели мрачными. Бредероде, Великий гёз (le grand Gueux), который так и не смог убедить Оранского в необходимости вооруженного восстания во время своего визита в Дилленбург в июне 1567 г., умер в состоянии депрессии несколько месяцев спустя, исключив принца из числа наследников в своем завещании. И репутация Оранского, и его популярность в 1567 г. и начале 1568 г. серьезно пошатнулись. Тем не менее лишь после того, как Вильгельм узнал в начале 1568 г. о вынесенном ему приговоре и конфискации всей его собственности в Нидерландах «Советом по делам о беспорядках», он, видя свои земли утраченными, а репутацию — одинаково подорванной и в глазах короля, и среди мятежников, пришел к выводу, что единственный оставшийся ему выбор, как бы он ни был безнадежен, заключался в том, чтобы занять место Бредероде и поднять знамя восстания.

В качестве вождя восстания Вильгельм Оранский имел в своем распоряжении намного больше ресурсов, чем Великий гёз. С помощью соседних германских протестантских княжеств, особенно реформатского курфюрста Пфальца, он собрал внушительную сумму денег. Он вел переговоры с другими немецкими князьями и европейскими правителями, как один суверенный государь с другим, как немецкий (протестантский) принц и суверен княжества Оранж в южной Франции. Он привлек к себе на помощь искусных пропагандистов, особенно своего талантливого секретаря, Марникса Сент-Альдегонде. Из Нассау-Дилленбурга он рассылал целый поток пропагандистских произведений, не жалевших черных красок для описания «испанской жестокости» и пороков Альбы, и заверявших население Нидерландов, что его обращение к оружию было единственным средством спасти страну от «невыносимого рабства».

Принц Оранский отрицал, что он восстал против короля как такового, и признавал Филиппа своим законным государем. Его восстание было направлено против злоупотреблений испанских властей и, особенно, против тирании Альбы. Однако он не стал и кальвинистом. Истинный «политик», он избегал примыкать к какой-либо определенной конфессии, не желая сжигать все мосты между собой и Филиппом, или отталкивать от себя немецких князей-лютеран. Более того, в своей пропаганде он сознательно приуменьшал религиозный аспект борьбы. В своем манифесте 1568 г. Оранский делал упор на необходимость спасения «достойных жителей Нидерландов, которые в прежние времена наслаждались свободой» от жестокой тирании.

Именно во время этого мрачного периода, через год после появления Альбы, Вильгельм Оранский стал главным центром притяжения надежд всех нидерландцев, которые продолжали сопротивляться габсбургскому режиму в своих сердцах. Не случайно, что как раз в 1568 г. или чуть позже неизвестный поэт сочинил знаменитую героическую песню «Wilhelmus», в которой превозносил добродетели и героизм Вильгельма Оранского, стремившегося успокоить угнетенный, павший духом народ обещанием, что он вернется. «Wilhelmus» часто называют старейшим из всех современных национальных гимнов. В определенном смысле, это соответствует действительности. Но хотя эта баллада стала самой известной из всего цикла военных песен гёзов, распространившись сначала на голландском языке, а затем, после 1572 г., в Валлонии и Рейнланде, во французской, немецкой и идиш-версиях, в XVII и XVIII вв. она, прежде всего, была гимном сторонников Оранской династии, тогда как их противники относились к ней с неодобрением, считая, что она чрезмерно прославляет принца как «отца отечества». Только в конце XIX в. эта песня получила официальный статус нидерландского национального гимна.

Первоначально призыв к оружию и подстрекательская пропаганда оказали значительное воздействие в Нидерландах, также как среди 60000 нидерландских протестантов, живших в изгнании в северо-западной Германии и юго-восточной Англии. Еще до победы Людвига Нассауского над графом Аренбергом в битве при Хейлигерли в мае 1568 г., первого (и на многие годы единственного) триумфа, одержанного мятежниками, сотни сторонников стекались под его знамя со всей Фрисландии и Гронингена. Именно в этот короткий период, когда он оккупировал северо-восточный угол Гронингена, граф Людвиг создал военно-морские силы мятежников, морских гёзов, в эстуарии Эмса, найдя применение многим людям, которые устремились к нему туда. Однако в следующем поражении при Йоммингене в июле 1568 г., где Альба разгромил армию мятежников, перебив большинство из них на берегах Эмса, около Эмдена, на немецкой стороне границы, погибло большое количество северных нидерландцев, а также немецких наемников.