Прежде всего Роберто хотел отправить Константино в Рим и поручить ему руководство всеми своими тамошними торговыми операциями. Константино с радостью согласился. София уже давно и настойчиво убеждала его поговорить с отцом и попросить у него разрешения жить самостоятельно, в собственном доме. Она любила Грациеллу, но не чувствовала себя хозяйкой на вилле «Ривера». Кроме того, после медового месяца им с Константино редко удавалось побыть наедине. София пропускала мимо ушей намеки Грациеллы на то, что ей не терпится стать бабушкой, считая, что родить ребенка всегда успеется. Ее мечта исполнилась, и ей хотелось сполна насладиться своим новым положением и богатством. Софии хотелось работать, и, хотя Константино уверял ее, что отец этого не одобрит, она оставалась непреклонной в своем решении. Теперь она с нетерпением ждала дня отъезда в Рим, предвкушая приятные хлопоты по устройству своего семейного гнездышка. София давно перестала думать о сыне и теперь с трудом могла вызвать в памяти черты его лица.

Ее мысли полностью занимали проблемы, связанные с покупкой дома в Риме. Она хотела выбрать его по своему вкусу и намеревалась потратить на меблировку столько денег, сколько потребовалось бы, не желая себе ни в чем отказывать. С каждым днем в ней росла уверенность, что ее мечты наконец действительно исполнились.

Альфредо, напротив, безрадостно воспринял новость о том, что отец отсылает его в Нью-Йорк. Разумеется, там для него открывались большие возможности, но он любил Сицилию, привык к родительскому дому и с удовольствием работал в гаражах и в саду, проявляя склонность к тяжелому физическому труду. Ему доставляло удовольствие ухаживать за деревьями и таскать ящики с фруктами. Ответственность за американский филиал торговых компаний отца казалась громадной и пугала его.

Альфредо не хотел уезжать еще и по другой причине: он познакомился с девушкой и уже собирался пойти к ее родителям, чтобы попросить разрешения ухаживать за ней. Теперь с этой идеей можно было распроститься. Кроме того, отец хотел, чтобы в Нью-Йорке он повидал его старинного друга и встретился с его дочерью. Альфредо справедливо расценил отцовскую просьбу как приказ и не посмел ослушаться. Скрепя сердце он стал собираться в путь и уехал вскоре после Константино.

* * *

Фредерико также предстояло покинуть Палермо. Отец отправлял его в Лас-Вегас учиться управлению игорным бизнесом под патронатом двух своих верных помощников.

Грациелла огорчилась: она не могла поверить, что Роберто в состоянии так жестоко обойтись с ней – взять и одновременно разослать всех сыновей в разные точки земного шара. Она с тоски зачахнет в опустевшем доме! Роберто был подчеркнуто мягок с ней, заботлив, но неумолим. Он растил себе смену, хотел передать сыновьям свое дело. А как они узнают жизнь, если привыкли держаться за мамочкин подол?

– Разве ты не хочешь внуков, мама? Вот увидишь, совсем скоро наш дом опять наполнится детскими голосами. А пока мы можем съездить куда-нибудь. Скажи, когда мы с тобой в последний раз были вдвоем? Может быть, переселимся на время в Нью-Йорк? Альфредо предстоит познакомиться с Терезой Скорпио. Это хорошая партия, и я хочу, чтобы ты тоже посмотрела на девушку.

Хитросплетение планов Лучано поражало коварством и неразборчивостью средств. Его глаза снова сверкали юношеским задором, неистощимая энергия бурлила в каждой клетке тела.

Он чувствовал, что постоянно находится под неусыпным надзором, и специально каждый день выезжал за пределы виллы в неизменной фетровой шляпе и темных очках, чтобы поиграть с собакой. Пожилой шофер, которого он нанял ради Робелло, терпеливо ждал, пока Лучано забавлялся с Марией, кидая ей палку.

Люди Робелло наблюдали за ежедневными прогулками Лучано, правда, следить за ним было трудно, потому что машина двигалась по дороге очень медленно, а незаметно приблизиться к играющему с собакой старику вообще не представлялось возможным. Они со смехом докладывали боссу о том, как проводит время Лучано. Робелло радостно потирал руки: похоже, Лучано действительно утратил прежнюю хватку.

* * *

Как Лучано и предполагал, Робелло был наилучшим кандидатом на эту работу. У него имелся точный план, и к тому времени он проявил инициативу и внес в план изменения, рассчитав время так, чтобы его люди могли спокойно осмотреться на месте и выполнить задачу безукоризненно. Робелло не собирался терять своих людей и хотел оградить их от риска; ведь ему нужно будет на кого-то опереться, когда он займет место Кароллы.

Кроме того, Робелло навел справки о деловых контактах Кароллы по всему миру, даже в Бразилии и Канаде. Он предполагал, что мало кого заинтересует его активность, и жестоко ошибся.

Один из людей Кароллы – бывший гестаповец и контрабандист, а ныне опорное звено его торговой сети в Канаде – был очень удивлен, когда ему внезапно позвонил молодой и настырный сицилийский босс, который намекнул на то, что хотел бы с ним лично встретиться. Робелло получил уклончивый ответ.

Человек Кароллы заботился о политической безопасности босса, поэтому звонок Робелло внушил ему подозрения. Он заказал разговор с Чикаго, чтобы узнать у Кароллы, кто такой Робелло и какого дьявола ему нужно.

В планы Лучано входило пустить слушок о том, что в Палермо затеваются подозрительные дела, но Робелло опередил его. Чтобы подогреть интерес, Лучано связался с главами семей и раздраженно рекомендовал им на время законсервировать противозаконный бизнес на его территории. Единственное, чего им всем сейчас недоставало, – это открытой вендетты с антимафиозной комиссией, обосновавшейся в Палермо. Им только дай повод зацепиться за что-нибудь, и они сотрут с лица земли сицилийские семьи, нити от которых тянутся за океан, в Америку.

Последние четыре недели Лучано действовал очень осторожно. Его сыновья покинули родительский дом, хотя за его пределами это не было никому известно. Внешне создавалось впечатление, что в семье Лучано ничего не изменилось. Из ворот виллы «Ривера» регулярно выезжали машины сыновей, для этой цели Лучано нанял молодых людей их возраста. Вечерами дом был ярко освещен, словно вся семья собиралась в гостиной. Кроме того, Лучано продолжал ежедневно прогуливать свою собаку.

Грациелла чувствовала себя тревожно в атмосфере секретности, которая с недавних пор ее окружала. Она не задавала Роберто вопросов, но не переставала ими мучиться. Теперь по ночам часто звонил телефон, и муж вскакивал с постели, будь то два или три часа, и мчался в кабинет. Грациелла понимала, что происходит что-то важное и необычное. Однажды вечером, когда они вместе ужинали, снова раздался телефонный звонок, и Роберто в спешке забыл закрыть за собой дверь кабинета.

Через минуту он громко позвал ее и с улыбкой протянул ей трубку, шепча:

– Мамочка, это Альфредо. Он хочет поговорить с тобой. Иди же, ты узнаешь хорошую новость!

Грациелла приложила трубку к уху. Голос сына показался ей чужим и далеким. Слезы невольно выступили у нее на глазах.

– Алло, Альфредо… Как ты там? Мы по тебе ужасно скучаем…

Она не могла сдержать слез и разрыдалась, зажав рот рукой. Роберто забрал у нее трубку.