– Он бы не… – Джеспер осекся и рассмеялся. – Да, он бы так и поступил. – Парень размял пальцы и внимательно посмотрел на линии на своих ладонях. – Каз… не знаю, я таких еще не встречал. Он удивляет меня.

– Ага, как пчелиный рой в ящике комода.

Джеспер хохотнул.

– Именно так.

– Так что мы здесь делаем?

Он повернулся к морю, чувствуя, как краснеют щеки.

– Надеемся на мед, наверное. И молимся, чтобы нас не ужалили.

Инеж пихнула его плечом.

– По крайней мере, тогда мы одинаково глупы.

– Не знаю, какое у тебя оправдание, Призрак. Это я не умею уйти в случае плохой раздачи.

Она взяла его под руку.

– И это делает тебя ужасным игроком, Джеспер. Но прекрасным другом.

– Знаешь, ты слишком хороша для него.

– Да. Как и ты.

– Прогуляемся?

– Давай, – сказала Инеж, идя в ногу с ним. – А затем мне нужно будет, чтобы ты отвлек Нину, пока я буду искать свои кинжалы.

– Без проблем. Я просто позову Хельвара.

Когда они направились в противоположную часть палубы, Джеспер взглянул в сторону штурвала. Каз не сдвинулся с места. Он все еще наблюдал за ними. Его глаза оставались такими же безжалостными, а лицо таким же непроницаемым, как и всегда.

18. Каз

Казу понадобилось два дня с тех пор, как Инеж вышла из хирургической каюты, чтобы заставить себя подойти к ней. Она сидела в гордом одиночестве, скрестив ноги и прислонившись к корпусу корабля, и пила чай.

Бреккер поковылял к ней.

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Со мной все в порядке, спасибо, что спросил, – ответила она, поднимая взгляд. – А ты как?

Его губы изогнулись в улыбке.

– Чудесно. – Он неловко опустился рядом с ней и отставил трость в сторону.

– Что, нога болит?

– С ней все хорошо. Вот, смотри, – он расстелил между ними план тюремного сектора, который нарисовал Уайлен. На большинстве рисунков Ледовый Двор изображен сверху, но тюрьма была нарисована сбоку – поперечное сечение, так чтобы были видны все этажи здания.

– Вижу, – кивнула Инеж, проводя пальцем прямую линию от подвала до крыши. – Шесть этажей вверх по дымоходу.

– Ты сможешь это сделать?

Ее темные брови взметнулись вверх.

– А есть другие варианты?

– Нет.

– Значит, если я скажу, что не смогу туда подняться, ты прикажешь Шпекту развернуть шхуну и плыть обратно в Кеттердам?

– Я придумаю что-нибудь еще. Не знаю, что именно, но этот улов я не упущу.

– Ты знаешь, что я способна на это, Каз, и знаешь, что я не откажусь. Так зачем спрашиваешь?

«Потому что я два дня искал повод, чтобы заговорить с тобой».

– Хотел убедиться, что ты понимаешь, с чем придется иметь дело, и уже изучаешь планы.

– А тест будет?

– Да. Если ты его провалишь, мы все застрянем во фьерданской тюрьме.

– М-м-м, – промычала девушка, делая глоток чая. – А я умру. – Она закрыла глаза и прижалась головой к корпусу судна. – Меня беспокоит план побега к гавани. Мне не нравится, что есть только один выход.

Каз тоже откинулся назад.

– И мне, – признался он, вытягивая больную ногу. – Именно поэтому фьерданцы так все и построили.

– Ты доверяешь Шпекту?

Каз покосился на нее.

– А есть причины этого не делать?

– Нет, но если «Феролинд» не будет ждать нас в гавани…

– Я достаточно ему доверяю.

– Он твой должник?

Бреккер кивнул, осмотрелся по сторонам и сказал:

– Его выперли из флота за нарушение субординации и отказали в пенсии. У него в Белендте живет сестра, и ей нужно помогать. Я дал ему денег.

– Очень мило с твоей стороны.

Каз прищурился.

– Я тебе не какой-нибудь персонаж из детских сказок, который устраивает безобидные шалости и крадет у богатых, чтобы отдавать бедным. Ему нужны деньги, мне – информация. Шпект знает маршруты военно-морского флота как свои пять пальцев.

– Ты никогда не делаешь ничего задаром, – сказала Инеж, окинув его суровым взглядом. – Я это знаю. Тем не менее, если «Феролинд» перехватят, мы не сможем сбежать с Джерхольма.

– Я нас вытащу. Ты же знаешь.

«Скажи, что ты знаешь». Ему нужно было, чтобы она произнесла это вслух. Это задание не похоже ни на одно из тех, за которые он брался раньше. Все сомнения, высказанные ею, были обоснованными, у него возникали те же мысли. Он сорвался на Инеж перед отплытием, сказал, что найдет нового паука на эту работу, если она не уверена в его силах. Но Казу нужно знать, что она не сомневается в нем и в том, что он сможет пробраться с ними в Ледовый Двор и вывести всех целыми невредимыми. Бреккер уже проворачивал подобное с другими командами, на других заданиях. Ему нужно было знать, что Инеж верила в него.

Но она сказала лишь:

– Я слышала, это Пекка Роллинс напал на нас в гавани.

Каз почувствовал разочарование.

– И что?

– Не думай, что я не заметила, что ты точишь на него зуб, Каз.

– Он просто еще один босс, очередной бандит из Бочки.

– Нет, не просто. Когда ты досаждаешь другим бандам – это бизнес. Но с Пеккой Роллинсом – это личное.

Позже Каз сам недоумевал, зачем он это сказал. Он никогда никому этого не рассказывал, никогда не произносил эти слова вслух. Но в тот момент Каз взглянул на паруса над ними и произнес:

– Пекка Роллинс убил моего брата.

Ему не нужно было видеть лицо Инеж, чтобы ощутить, как она потрясена.

– У тебя был брат?

– У меня много чего было, – пробормотал он себе под нос.

– Мне жаль.

Хотел ли он ее сочувствия? Может, поэтому он ей все рассказал?

– Каз… – девушка запнулась. Что она теперь сделает? Попытается утешить его, погладив по руке? Скажет, что понимает его чувства? – Я помолюсь за него. Чтобы он обрел покой в том мире, если в этом он был его лишен.

Бреккер повернул голову. Они сидели так близко друг к другу, что почти касались плечами. Ее карие глаза были такими темными, что казались черными, а волосы в кои веки были распущены. Обычно Инеж собирала их в безжалостно тугой пучок. Даже сама мысль о такой близости с кем-то должна была вызвать у Каза отвращение. Вместо этого он подумал: «Что, если я придвинусь чуть ближе?»

– Мне не нужны твои молитвы.