***

Полчаса спустя Девлин сидела перед камином, уплетая жаркое из говядины и бисквиты с маслом.

Прикончив свой поздний ужин, девочка заползла под одеяло рядом с матерью. Она ощущала тепло от камина, в комнате было темно и тихо – слышались лишь дыхание спящих женщин, треск и шипение пламени, поглощающего дрова, и свист ветра за окном. Такой «вечеринки с ночевкой» Деви и представить себе не могла. Не прошло и минуты, как она уснула.

***

Рейчел лежала на боку, глядя на мужа – его лицо было хорошо видно в свете пламени от камина. Она думала, что за эти пять лет он постарел куда больше, чем должен был бы, что черты его лица стали жестче и заострились. Подбородок Инниса потерял мягкие очертания, придававшие ему почти мальчишеский вид – то, из-за чего Рейчел и влюбилась в него в свои студенческие годы. Ей даже показалось, что в его волосах поблескивает седина.

Уилл открыл глаза. Его жена улыбнулась.

– Тебе тепло? – спросил он шепотом. Рейчел кивнула, и дитя в ее чреве зашевелилось. Ей хотелось взять мужа за руку и приложить его ладонь к своему животу, чтобы он почувствовал толчки крошечных коленей и локтей.

– У тебя такой вид, словно ты о чем-то напряженно размышляешь, – продолжил он.

– Это будет трудно.

– Что?

– Снова стать семьей, сблизиться. Я не знаю, как справлюсь с этим, когда мы уберемся отсюда. У меня такое чувство, будто меня выпустили из тюрьмы после двадцатилетнего заключения. Я словно не понимаю, что мне с собой делать. Как снова быть матерью. Женой.

– Мы сделаем все, чтобы это получилось, Рейчел.

– Ты говоришь так, но… ты не понимаешь.

– Мне все равно, насколько трудно это будет.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Я говорю это сейчас и не откажусь от этого потом.

– Я хочу, чтобы ты почувствовал кое-что.

Рейчел взяла мужчину за запястье и прижала его ладонь к боковой части своего живота.

– Толкается, – сказал Уилл.

– Да. У него сейчас время активности. Он обычно будит меня этим посреди ночи.

– Ты знаешь, что это именно «он»?

– Точно не знаю, но я уже научилась неплохо предсказывать. Такая энергичность – признак мальчика.

– Скольких ты родила с тех пор, как оказалась здесь?

– Это мой четвертый.

– А что случилось с остальными?

– Их продали.

– Господи… На каком ты сейчас сроке?

– Шесть с половиной месяцев. Я хочу сохранить его.

– Зачем тебе…

– Трех моих детей забрали у меня… через неделю после рождения. Я считаю, что их продали куда-то. Я пыталась не привязываться к этим детям, боролась с этим чувством. Но это мне не удавалось. Эти дети не знали, как были зачаты. Они знали только, что я их мать, и я любила каждого из них и до сих пор люблю. Я хочу сохранить этого ребенка, вырастить его. Вероятно, это единственное благо, которое принес мне весь этот кошмар. Я знаю, для тебя это трудно. В твоих глазах я необратимо испорчена.

– Я вовсе так не считаю, Рейч.

– Нет, если у тебя возникает такое чувство…

– Не возникает.

– Но если оно появится… просто пойми: я не жду, что ты сделаешь нечто непосильное для тебя. Знаешь, наверное, было бы легче, если бы ты встретил кого-нибудь еще, женился бы заново. По крайней мере, тебе не пришлось бы выбирать.

Уилл взял лицо Рейчел в ладони.

– Ты по-прежнему моя жена. Мать Девлин. Я не питаю иллюзий насчет того, как тяжело это будет. Но мы попытаемся. Я хочу хотя бы попытаться.

– А что ты чувствуешь, когда я говорю, что хочу оставить этого ребенка?

– У меня внутри все переворачивается – но это, возможно, пройдет. Ты можешь мне помочь. Ты же была психологом, так что учитывай, сколько тебе пришлось испытать. Тебе сейчас не нужно думать о том, как мы будем жить, когда покинем это место. Просто попытайся оставаться в текущем моменте, вот и всё. Я пытаюсь.

– Почему ты не женился снова?

– Потому что я люблю тебя.

– Ты не встретил никого, кто бы…

– Я никогда не стремился к этому.

– Почему?

– Потому что я по-прежнему любил свою жену. Даже когда считал тебя мертвой. – Иннис протянул руку и вытер слезы с ее лица, коснулся тонкого белого шрама под ее нижней губой, который когда-то благоговейно целовал. – Теперь закрой глаза и думай только о том, что рядом с тобой – твой муж и твоя дочь. Мы оба любим тебя, и теперь ты в безопасности. Вот так. А теперь спи.

Яркие и ясные лучи солнца пробились сквозь оконные панели в библиотеку.

Полная тишина – ни воя ветра, ни шороха снега по стеклу.

Девлин села и отбросила одеяла, щурясь от солнечного сияния. Ее отец уже ушел куда-то, мать тоже. Девочка протерла глаза, зевнула и пошла искать их.

Они стояли у парадного входа в коттедж, держа в руках исходящие паром кружки с кофе. Двери были открыты, наст на поверхности снежных наносов сверкал под утренним солнцем, а на крыльце намело несколько футов снега. Вода в озере была спокойной и темно-зеленой, по берегам виднелась каемка тонкого льда, который в лучах солнца истаивал на глазах. Тела Итана и охранника куда-то унесли, и их кровь застыла на каменном полу. Когда Девлин подошла, Уилл и Рейчел оглянулись.

– Доброе утро, солнышко, – сказала мать. Деви встала между своими родителями, впервые заметив, что уже на несколько дюймов переросла мать.

– Надолго ты уходишь? – обратилась Рейчел к Уиллу.

– Надеюсь вернуться вечером, – ответил он, – но если мы не доберемся до Фэрбенкса прежде, чем стемнеет, то не знаю. Ты сможешь удержать ситуацию под контролем, если мы не вернемся до завтра?

– Да. Но я беспокоюсь за твою безопасность – там все еще разгуливают эти волки.

– У меня есть дробовик и куча патронов.

– Ты заберешь Девлин?

– Да. Мы с Баком долетим сюда, к внутреннему озеру, сядем и заберем ее. Я хочу сегодня же доставить ее в больницу. Боюсь, что она заболеет из-за всего, что с нею было.

***

В кладовой, через четыре двери от апартаментов, где в кресле перед остывшим камином сидел мертвый Пол, Уилл нашел снегоступы, парку и еще одну коробку патронов для дробовика.

Он съел жаркое, попрощался с женщинами в библиотеке и объяснил им, что постарается прилететь сегодня же вечером, но если не получится, то вернется самое позднее завтра утром.

Рейчел и Девлин проводили его до парадного выхода, где он пристегнул снегоступы к своим ботинкам.

Миссис Иннис обняла мужа.