- Значит, так, - сказал Генка. - После фуршета я тебя никуда не отпущу. Нашу встречу надо отметить. Как следует отметить. А сейчас - извини, у меня дела...

Он смотрел куда-то поверх моей головы. Оглянувшись, я увидел, что в буфетную вошел коротко стриженый парень. Были на нем кожаная куртка, джинсы и огромные белые кроссовки. Кроссовки громко, на весь зал хрустели. Генка двинулся ему навстречу.

- Здорово, братишка, - сказал он.

Они поцеловались. Смачно. Двоекратно. Похлопывая друг друга по плечам, как будто полжизни не виделись. И направились к выходу, о чем-то негромко, но энергично переговариваясь.

- Ну, совсем охренел!.. - донеслось до меня. - Отморозок, блядь буду, никакого понятия!..

- Если у отморозка с головой плохо, то эту голову надо лечить, - заметил Генка небрежно.

- Капни мне еще, - сказал я бармену.

***

После третьей мне на душе совсем захорошело. Я взгромоздился на табурет, заказал четвертую выпивку и, крутя стопку в пальцах, с горечью подумал, что все верно. Пока я корчил из себя не то Эгона Эрвина Киша, не то Михаила Кольцова, умные люди дела делали и сейчас преуспевают, а я в дерьме по самые уши. Нельзя жить в борделе и быть целкой. При условии, конечно, что ты не соска...

- Лей двойной, - сказал я бармену. - А еще лучше - сразу тройной. Я сегодня не за рулем...

В общем, напился я быстро. Когда высокопоставленные чиновники и именитые гости выдохлись, я расплатился и на подламывающихся ногах отправился в зал.

"...А потом митрополит, непременный участник всех светских тусовок и презентаций, - пронесся в голове обрывок репортажа, который я, в принципе, мог написать, - засунул свой сотовый куда-то в рясу, чтобы освободить руку для кадила..."

Его Преосвященство держал в руке не кадило, а толстую и короткую кисть, пригодную для побелки потолков. Окуная ее в посудину, которую нес длинный и худой попик, Владыка благословлял все направо и налево - стенды, плакаты, экспонаты, менеджеров, посетителей...

Я увидел, как поморщился, смущенно улыбаясь, губернатор - его обдало брызгами.

Когда-то я хотел взять у него интервью. Позвонил в пресс-службу, чтобы договориться о встрече, и услышал:

"Нужно интервью? Никаких проблем - ваша газета занимает в отношении областной администрации правильную позицию... Предоставьте список вопросов".

"И на них я получу список ответов, из которых слеплю интервью?" - спросил я.

"Приятно иметь дело с профессионалом", - ответил голос.

Он думал, что лизнул мне. Но я-то действительно был профессионалом, а не педерастом, причем - пассивным.

"Нет, спасибо, - сказал я. - Я хочу сделать интервью с губернатором, а не с сотрудниками пресс-службы...".

Сейчас губернатор был в пяти шагах от меня, но брать у него интервью я не собирался. Приблизившись, я с силой втянул в себя воздух и объявил во всеуслышание:

- Ни фига себе духан! Они что, падлы, воду из лужи набрали?

Губернатор с застывшей на лице улыбкой скользнул мимо меня. Вот бы пнуть по его толстой заднице как по футбольному мячу!..

Я так зримо представил, как эта жопа на коротеньких ножках улетает в другой конец зала, что расхохотался. Теперь бы неплохо выпить...

- Официант! - окликнул я парня в белых штанах, белой рубашке и при бабочке. Он изящно лавировал между гостями с подносом в руке. - Один коньяк!

- А ты время зря не теряешь! - сказал Генка, появившись вдруг по правую руку.

- Стараюсь, - ответил я.

Мы взяли по стопочке почти одновременно, чокнулись и выпили.

- Кодла сегодня подобралась отменная, - сказал Генка и огляделся с таким видом, словно все вокруг принадлежало ему и только ему. - Краса и гордость регионального бизнеса. Нет, кажется, ни одного вора, подонка и мошенника, который не почтил бы мероприятие своим присутствием. Пошли, я тебе покажу местные достопримечательности...

Тут я заметил, что в начале зала появились люди в милицейской форме. К губернатору подскочила какая-то "шестерка" и лихорадочно зашептал на ухо. Губернатор устремился к выходу.

Среди гостей словно прокатилась волна. В страшной спешке, ни с кем не прощаясь, сопровождающие лица, чиновники и наиболее именитые гости отбыли.

- Что-то случилось, - сказал я.

- Э, брось, - сказал Генка. - Что у нас может случиться? Давай лучше еще выпьем!

- Давай лучше посмотрим, - сказал я. - Выпить мы еще успеем.

Мы выскочили на улицу. В тихом переулке справа от павильона толпились люди. Много людей. Кроме "Скорой помощи" там стояли два милицейских "газика". Немного в стороне красовался роскошный БМВ, принадлежащий начальнику городского УВД Юрию Крутию. Сам Юрий Власович возвышался у "Скорой помощи", нервно разговаривая с кем-то по сотовому.

Я успел разглядеть трех парней, одетых в длинные кашемировые пальто. Они в неестественных позах лежали у стены. А потом Юрий Власович повернул в нашу сторону красное, как помидор, лицо и прохрипел что-то близстоящему милиционеру.

- Это что, е.. твою мать, театр?! - донеслось до меня.

- Ну что, посмотрел? - сказал Генка. - Обычная разборка. Пошли отсюда.

И добавил негромко:

- Нашли, блин, место для разборки... Жлобье безмозглое!

Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. Я лежал, уткнувшись носом в подушку. Наволочка благоухала французскими духами. Она была сделана из тонкой кружевной материи. Вроде той, какая используется для пошива женских комбинаций.

Я подумал в первый миг, что лежу на животе какой-то толстухи, и отпрянул в приступе естественной брезгливости.

Впрочем, отпрянул - это слишком сильно сказано. Едва я шелохнулся, кто-то словно вогнал тупой ржавый костыль в мой затылок. Я застонал.

- Доброе утро, - произнес мягкий женский голос.

Я оглянулся, вновь не удержавшись от стона, и увидел, что рядом стоит длинноногая блондинка в полупрозрачном домашнем халатике. Лет двадцати от роду, не более.

- Ну-у? - мурлыкнула она. - Как твое самочувствие?

- Я... кажется... жив, - с трудом произнес я.

Она лучезарно улыбнулась и спросила:

- Пиво? Рассол? Алка-зельцер?

- Да... Его...

Она ушла, и я в изнеможении закрыл глаза. Голова гудела. Язык был большой и шершавый, словно рашпиль. Он с трудом уместился во рту. И при малейшей попытке вспомнить, что было вчера, из желудка к горлу поднимался едкий, тошнотворный ком...

Потом я ощутил у себя под носом что-то холодное, влажное и стеклянное. Это был высокий стакан, наполненный водой на три четверти. В воде, шипя, растворялись две большие, как медные пятаки, таблетки.