висели коробочки домофонов.

В довершение ко всему напротив нашей старенькой пятиэтажки вырос огромный высотный дом, весело сияющий новенькими, промытыми до блеска окнами.

Жанна набрала номер моей квартиры. Послышался настойчивый писк, однако дверь никто не открывал. Очевидно, Макаровна отлучилась куда-то по делам.

– Что ж, – Жанна поглядела на часы, – давай в магазин сходим, что ли. Купим тебе продуктов. Вернемся, глядишь, и соседка твоя подойдет.

Мы так и сделали. Дошли до ближайшего супермаркета, которого раньше тут и в помине не было, купили хлеба, пакет молока, триста грамм докторской колбасы и сухари.

Я с изумлением и восторгом смотрела на полки, сплошь заставленные товарами в ярких разноцветных упаковках. Четыре года назад мы с Макаровной ходили отовариваться в гастроном через дорогу. Там пахло подгнившим мясом, громко ругались пьяные грузчики, а продавщицы смотрели на меня с презрением и скукой.

Я даже вообразить себе не могла, что теперь у нас в районе есть такая красота. На кассах сидели симпатичные девочки в чистеньких кружевных наколках. На груди у каждой была пришпилена табличка с именем и фамилией.

Пальцы девушек стремительно бегали по кнопочкам кассовых аппаратов, на табло высвечивались цены, продукты летели в блестящую металлическую корзину.

Закончив с покупками, мы вновь подошли к дому. На сигнал домофона по-прежнему никто не ответил, и Жанна набрала кнопки наугад.

Отозвался какой-то старичок, он пустил нас в подъезд. Мы поднялись по лестнице, на всякий случай позвонили в дверь нашей квартиры и убедились, что там действительно никого нет.

– Интересно, – хмурясь, произнесла Жанна. – Куда же запропастилась твоя Макаровна? Ты ж говорила, она почти не выходит на улицу.

– Говорила.

– Давай-ка на всякий случай спросим соседей. – Она надавила кнопку на ближайшей двери.

Открыла пожилая женщина, которую я смутно помнила – кажется, она по утрам водила внука в детский сад, а он отчаянно вопил и цеплялся рукавицами за перила.

– Вам кого? – Соседка, близоруко прищурившись, смотрела на нас.

– Вы помните эту девочку? – Жанна подтолкнула меня вперед.

– Н-нет, – женщина неуверенно покачала головой, – не помню.

– Ну как же, она ведь жила рядом с вами, на одной лестничной площадке. Долго, лет десять – я верно говорю, Василиса? – Жанна глянула на меня вопросительно.

Я кивнула.

– Василиса? – ахнула пожилая. – Ну да, конечно! Конечно, помню. Какая ты стала, тебя и не узнать! Где же ты была все это время, уезжала куда?

– Лечилась она, – коротко ответила Жанна. – Вы не в курсе, куда ушла ее соседка по квартире? Мы хотели бы зайти, глянуть, в каком состоянии Василисины комнаты.

– Какая соседка? – Женщина бросила беглый взгляд на нашу дверь. – Зинаида, что ль?

– Она, – подтвердила Жанна.

– Так померла, еще осенью. Царствие ей небесное. – Пожилая истово перекрестилась.

– Как померла? – вскрикнула я.

– Так. Старая была, сердце пошаливало. Заснула вечером и не проснулась, бедняжечка.

– Стало быть, квартиру опечатали? – поинтересовалась Жанна.

– Почему опечатали? – Женщина удивленно подняла седые брови. – Квартиру купили, все три комнаты. Коммерсанты какие-то. Они и Зинаиде площадь подыскали, уже переезд организовали, да она взяла и померла.

– Я что-то не поняла, – чужим, деревянным голосом проговорила Жанна. – Как это коммерсанты могли купить комнаты, в которых прописан ребенок? Это какая-то ошибка.

– Никакой ошибки, милая, – обиделась старуха. – Ваня-сосед помер, Лида, жена его, мать Василисы, пила по-черному, прости господи. Видно, где-то подловили ее, обвели вокруг пальца. Пьяный-то – легкая добыча, его обмануть несложно, пообещай деньги на бутылку, и вся недолга.

– Но ведь существуют органы опеки! – не сдавалась Жанна. – Они должны были следить за тем, чтобы комнаты оставались в сохранности!

– Э! Должны были! – Женщина грустно усмехнулась. – У кого долларов куры не клюют, тот легко может купить любые органы.

– Где сейчас новые хозяева квартиры? – решительно спросила Жанна.

– Отдыхать улетели. В Египет, кажется, или в Турцию. Мне-то какая разница, я за ними не слежу, своих забот хватает.

– Ладно, – проговорила Жанна с угрозой, – спасибо за информацию. Всего доброго.

– До свиданья. – Пожилая захлопнула дверь.

– Сволочи! – Жанна, не глядя на меня, понеслась вниз по ступенькам. – Они у меня еще попляшут! Да я их чертову шарашкину контору на уши подниму, будут знать, как за взятки чужой жилплощадью торговать!

Я едва поспевала за ней. Мы вылетели из подъезда, и тут Жанна наконец остановилась.

– Не горюй, Василисочка, мы твои комнаты отвоюем! Марина Ивановна этого так не оставит, ты уж поверь.

Если честно, меня не так уж сильно расстроило известие о пропаже комнат. Гораздо больней было узнать, что Макаровны больше нет. Я очень надеялась, что в Москве у меня будет хоть один близкий человек.

– Идем в кафе, – глядя на мое убитое горем лицо, решила Жанна. – Пообедаем как люди. Потом я тебя закину в общежитие, а сама побегу в муниципалитет.

2

В муниципалитете никто с Жанной разговаривать не стал. Прежняя начальница опекунского совета недавно ушла в декрет, а новая знать не знала о том, какие дела творила ее предшественница.

Посоветовали обратиться в комиссию по сделкам с жильем, а уж если и это не поможет, то в суд.

– Отсудим мы твои комнаты, – уверяла меня Жанна, сидя вечером в общежитской комнатушке. – Время только на это потребуется. Ну да ничего, все равно ты сейчас будешь учиться, и жить тебе нужно под присмотром. Тут, в общежитии, воспитатели есть, неплохие, я с ними разговаривала.

При слове «воспитатели» я вспомнила об Анфисе. Она так и не поправилась и, возможно, даже была не в курсе того, что я покидаю интернат.

Конечно, я повела себя по-свински, ни разу не навестив ее, не написав хотя бы коротенькой прощальной записки. Впрочем, я обошлась не лучшим образом не только с Анфисой, но и с другими преподавателями, в частности с Германом Львовичем. Тот, узнав, что я еду поступать в швейное училище, едва не заработал сердечный приступ. Я ничего не стала объяснять ему, просто малодушно удрала из класса, оставив несчастного математика в полном недоумении и шоке.

– Значит, так, – деловито говорила Жанна, снуя взад-вперед по комнатенке, – продукты будешь класть в холодильник. Следи за тем, чтобы вовремя меняли постельное белье, и, главное, не забывай каждое утро делать упражнения. А то спина может заболеть снова.

Я кивала и рассеянно глядела перед собой.

Поздно вечером Жанна уехала. Я вскипятила на общей кухне чайник, выпила чаю с булкой и колбасой, задернула линялые ситцевые шторки и улеглась в постель.

Сон не шел. Сознание собственной свободы опьяняло не хуже Светкиного коньяка. Неужели завтра я проснусь по будильнику, а не от того, что кто-то стучит в дверь моей комнаты? Неужели я смогу выходить на улицу, бродить по городу,