Этот подозреваемый, однако, не заинтересовал социальных работников и специального прокурора по делу Вернона. Этот ее бывший парень не был связан с Вернонами. Если он убил Келли, это было бы еще одним случаем неудачной подростковой любви, а не фактом, который мог быть связан с рассказами детей Вернонов о человеческих жертвоприношениях. Верноны и их сподвижники, как были уверены участники расследования, наверняка были виновны в гораздо худших преступлениях, чем просто избиение и изнасилование нескольких детей и жертвоприношение животных. Но никто не мог найти ни одного трупа, и в городе не пропадал никто из местных жителей. До Келли Уилсон.

Социальные работники и специалисты по «культовым преступлениям» были убеждены, что между Вернонами и исчезновением юной девушки была связь. Они подвергали семилетнего Брайана «удерживанию» в течении целого дня, чтобы обнаружить эту связь. То, что Брайан был очень умен, означало, что истории, которые он был вынужден придумать, были гораздо более связными, чем рассказы других детей. Когда девять взрослых окружили его, не давали ему двигаться и кричали на него до тех пор, пока он не испугался настолько, что запачкал себя, он рассказал историю, которая привела к аресту сержанта Брауна. Он сообщил, что видел, как Уилсон стала жертвой во время сатанинского ритуала у Вернонов. Он сказал, что там был «человек в синей униформе», и заметил, что полицейские были «плохими».

Одним из этих «плохих» полицейских стал Джеймс Браун, после того как следователи и прокурор провели десятичасовой, записанный на пленку, допрос женщины, чей коэффициент интеллекта был равен семидесяти. Пэтти Кларк (имя изменено) была гражданской женой одного из братьев Вернона. Она имела долгую историю неблагополучных отношений и сама выросла в приемной семье. По делу детей Вернонов ей были предъявлены обвинения в жестоком обращении с детьми, но, как ей сказали, эти обвинения могут быть смягчены, если она скажет «правду» об убийстве Келли Уилсон и роли в нем Джеймса Брауна. Позже она сказала, что ее признания были буквально написаны для нее на доске, поскольку проводившие допрос люди были очень расстроены ее неспособностью правдоподобно повторить то, что они велели ей сказать. Расшифровка ее допроса ясно демонстрирует, что для получения ее признаний было использовано принуждение, а следователи, ведущие допрос, постоянно говорили ей, что они знают, что Браун был на месте преступления, и угрожали ей последствиями, если «она не скажет правду». Когда читаешь протокол этого допроса, трудно понять, кто демонстрирует меньшую разумность: следователи, пытающиеся заставить умственно неполноценную женщину использовать для обозначения анального секса те же термины, которые использовали дети во время «сессий удерживания», или бедная Пэтти Кларк, пытавшаяся подобрать не менее семи различных вариантов, пока наконец не услышала нужный термин от следователей.

В «признаниях» Кларк фигурировали десятидневные пытки, последовавшие после похищения девушки-чирлидера, групповое изнасилование, отрезание молочных желез Уилсон, подвешивание ее тела, чтобы собрать кровь, предназначенную для питья, и каннибализм. Бобби Вернон-младший, которого Лаппе забил до бессознательного состояния, был сыном Кларк.

Признания, полученные под принуждением, проблематичны во многом. Не в последнюю очередь проблемой является то, что они ведут к осуждению невинных людей. Еще одна проблема состоит в том, что факты, неизвестные следователям, могут позже стать известными, и тогда будет разрушено не только доверие к свидетелям, но также и к тем, кто ведет расследование. Такие факты в конце концов помешали тем, кто расследовал преступления сатанинской секты в Гилморе, и специальному прокурору. Сержант Браун сам выявил наиболее веские доказательства, вот почему, как считали многие, специальный прокурор и его люди решили, что этот полицейский должен быть назван членом сатанинской секты. С доказательствами было много проблем: не было никаких улик, указывающих на связь Вернонов и пропавшей девушки; показания детей, что их привозили на склад и снимали детскую порнографию, было невозможно подтвердить, поскольку такого склада не существовало (были проверены все склады в округе), а фильмы, фотографии и видеозаписи не были найдены; кости, найденные на заднем дворе дома Вернонов, оказались костями животных, не человеческими; «маска дьявола», найденная в их доме, оказалась дешевым костюмом на Хеллоуин — тогда миллионы американцев нужно было бы считать сатанистами.

Но худшим для прокурора было то, что в ночь исчезновения Келли Уилсон «лидер секты» Уорд Вернон и его жена Хелен, которые считались главными виновниками в похищении и убийстве девушки, были в Нью-Йорке. Это доказывали многочисленные документы: Уорд работал водителем грузовика, и его работодатель мог предоставить документальное подтверждение командировки, включая накладные счета, необходимые для доказательства доставки грузов. У Уорда даже был чек, оставшийся после того, как он рассчитался кредитной картой на заправке в Нью-Йорке, и подтверждающий, что он там действительно был. Когда сержант Браун утверждал, опираясь на совокупность этих фактов, что специалисты по «культовым преступлениям» выбрали не того подозреваемого в деле Уилсон, а показания их свидетелей ненадежны, специальный прокурор сказал ему: «Если вы будете вмешиваться в мое расследование, я уничтожу вас личностно, профессионально, финансово — во всех отношениях».

Прокурор выполнил свою угрозу. На последующем допросе Пэтти Кларк «человек в синей униформе», описанный Брайаном, стал Джеймсом Брауном. Арест Брауна — в форме жесткого захвата с участием отряда особого назначения — не заставил себя ждать.

Как я собирался определить, какие из обвинений были получены под давлением следователей, а какие были правдивы? Как мы собирались разобраться, где эти травмированные дети будут в безопасности? Должны ли они быть возвращены родителям, которые, возможно, являлись насильниками, или детей нужно было разместить в новых, гораздо более тщательно выбранных приемных семьях? На основании хронологии событий я был уверен, что Брайан и его маленький брат были изъяты из семьи по ошибке, но как быть, если их родители действительно жестоко с ними обращались, а дети Вернона об этом знали? И еще, вдруг вторая группа — дети Бобби и Пэтти — оказалась под опекой только потому, что их двоюродные братья и сестры были вынуждены называть имена новых жертв? Наша хронология предполагала, что существуют вещественные доказательства, поддерживающие обвинения в насилии со стороны братьев Вернонов, их жен (партнерш) и родителей Вернона, но расследование было настолько скомпрометировано, что было трудно понять, чему верить.

По счастью, я знал средство, которое могло, совместно с другими доказательствами, помочь нам разобраться в проблеме. Я наткнулся на него случайно. Еще будучи в Чикаго и вскоре после переезда в Хьюстон в начале 1990-х я участвовал в нескольких марафонах. Готовясь к забегам, я носил на теле монитор сердечного ритма — пульсометр. Однажды, сразу же после пробежки, я зашел, чтобы проведать мальчика, размещенного в приемной семье, и пульсометр был на мне, когда я зашел в дом. Маленький мальчик спросил меня, что это, и я показал ему прибор, объяснив, что он делает. Когда я надел пульсометр на ребенка, его пульс был сто ударов в минуту — вполне нормально для ребенка его возраста в состоянии покоя. Затем я понял, что оставил кое-какие документы и мне нужно вернуться к своей машине, и я спросил его, не хочет ли он прогуляться со мной и взять их. Он, казалось, не слышал моего вопроса, но я увидел, что его пульс подскочил до ста сорока восьми. Я подумал, что, возможно, какая-то проблема с монитором, и подошел ближе, чтобы взглянуть. На тот случай, если он не разобрал, что я пробормотал, я повторил вопрос еще раз. Мальчик остался неподвижен, а его сердце забилось еще чаще. Я был сбит с толку, но у меня не было причин заставлять его идти со мной. Я сходил к машине, взял свои бумаги, вернулся в дом и завершил свой визит.