Сегодня мы знаем, что, как и при открытии документа Microsoft Word на компьютере, при любом обращении к информации, которая хранится в мозгу, вы автоматически открываете ее для редактирования. Вы можете не знать, что ваше текущее настроение и окружение влияют на эмоциональный настрой ваших воспоминаний, вашу интерпретацию событий и даже вашу уверенность в том, какие события действительно имели место. Но когда вы «сохраняете» информацию снова и снова помещаете ее в памяти на «хранение», вы можете ненамеренно изменить ее. Когда вы обсуждаете ваши воспоминания о каком-то событии с другом, членом семьи, врачом, интерпретация, которую вы получаете от них, может внести изменения в них, и, когда вы снова откроете этот «файл», его содержание будет уже другим. С течением времени непреднамеренные изменения могут даже привести к созданию воспоминаний о том, чего на самом деле не было.; В лабораторных исследованиях было показано, что испытуемых можно побудить создавать «детские» воспоминания о событиях, которых на самом деле не было, начиная с достаточно обычных, например о том, как ребенок заблудился на прогулке, и до совершенно экстремальных — как он видел кого-то, одержимого демоном.

Однако в 1993 году природа памяти и ее невероятная гибкость не были достаточно изучены, а клиницистов и других профессионалов, работающих с детьми, мало обучали тому, что уже было известно относительно памяти о травмирующих событиях. Те, кому пришлось пережить инцест, впервые храбро признавались в том, что с ними произошло, и никто не хотел подвергать сомнению ни их рассказы, ни реальность их страданий. К сообщениям детей о жестоком обращении также стали относиться намного серьезнее, чем раньше. Люди не хотели возвращаться в старые недобрые времена, когда взрослые, плохо обращающиеся с детьми, могли рассчитывать на то, что рассказавшим об этом детям никто не поверит. К сожалению, желание толковать все сомнения в пользу жертвы, наивность некоторых психотерапевтов и их незнание механизмов, позволяющих влиять на воспоминания, объединившись, причиняли серьезный вред.

Возможно, нигде это не проявилось с большей очевидностью, чем в панике, вызванной сатанинским культом, которая в начале 1990-х захлестнула техасский город Гилмер. Советник губернатора рассказал мне, что ему было известно об этой ситуации.

Семилетний мальчик, Бобби Вернон-младший, лежал в больнице в состоянии необратимой комы после того, как приемный отец столкнул его с лестничного пролета. Приемный отец и его жена совершили самоубийство после того, как других приемных и взятых под опеку детей этой семьи забрали после госпитализации Бобби: отец выстрелил себе в голову на следующий день после инцидента, а мать приняла смертельную дозу лекарств еще через день.

Мальчик имел перелом черепа, и его мозг был сильно поврежден. Малыш Бобби отказался бегать вверх и вниз по лестнице, как требовали его «родители». Его приемные братья и сестры, присутствовавшие при этом, рассказали, что один или оба взрослых били его головой об деревянный пол до тех пор, пока его затылок не «превратился в кашу». Ко всему прочему, взрослые, прекратив бить ребенка и увидев, что он потерял сознание, вместо того чтобы немедленно вызвать службу спасения, еще час медлили, пытаясь вернуть малыша к жизни с помощью нелепых средств, например брызгали ему в лицо средством для чистки стекол.

Сотрудники службы скорой помощи были в ужасе от методов, которыми эти приемные родители, судя по всему, воспитывали десять детей, бывших на их попечении. По их описанию, дети голодали, были изолированы от общества и их постоянно избивали. Врачи скорой помощи сказали родителям, Джеймсу и Марии Лаппе, что позвонят в «Службу защиты детей», где им сообщили, что эти супруги, оказывается, являлись сотрудниками данной организации. Их дом был «терапевтическим» детским домом для приемных детей. Супруги Лаппе считали, что родители этих детей были сатанистами, и подвергали своих детей ритуальному насилию; то, что выглядело жестокими методами воспитания, было, в действительности, «психотерапией» для этих детей. Как ни странно, специалисты по адресной работе с семьями из «Службы защиты детей» в восточном Техасе были с ними согласны и считали, что в доме Лаппе дети были в хороших руках. Однако супруги Лаппе уже жили не в восточном Техасе. Они «тайно» переехали на запад штата, чтобы быть подальше от, как им казалось, активных и опасных членов сатанинской секты, которые хотели вернуть детей и готовы были что-то предпринять, чтобы заполучить их обратно. Местные сотрудники «Службы защиты детей» в западном Техасе ничего не знали ни о «терапевтическом» доме, появившемся в их районе, ни о предполагаемом культе Сатаны. Именно в этот момент о ситуации были извещены высокопоставленные чиновники «Службы защиты детей» штата.

Специалисты по адресной работе «Службы защиты детей» восточного Техаса, сообщили, что они и супруги Лаппе выявили, благодаря свидетельствам, которые они получили от этих детей, деятельность жестокой сатанинской секты. Они услышали признания о совершенных ритуальных убийствах, мертвых младенцах, питье крови и каннибализме. Восемь членов секты теперь находились в заключении, ожидая суда по обвинениям не только в жестоком обращении с детьми, но и в групповом изнасиловании и ритуальном убийстве семнадцатилетней школьницы-чирлидера. Одним из арестованных и находящихся в заключении людей был полицейский, который изначально вел расследование исчезновения этой девушки. В деле участвовали два специалиста по сатанинским сектам и специальный прокурор, и они собирались привлечь еще большее число обвиняемых.

Однако теперь чиновники из «Службы защиты детей» начали сомневаться в безупречности этого расследования. Они потребовали, чтобы в процессе участвовал генеральный прокурор штата. Непосредственный руководитель сотрудников, занимающихся адресной работой с семьями, боялась, что ее могут арестовать в наказание за то, что она открыто выразила сомнения по поводу этого расследования. Ее беспокойство, казалось, имело веские основания: полицейский, озвучивший сходные сомнения, был обвинен в том, что сам является членом секты, был арестован, стал фигурантом расследования, а затем и обвиняемым. До этого он имел безупречный послужной список и являлся обладателем многочисленных наград и поощрений. Обвинения готовились также в адрес других сотрудников полиции, заместителей шерифа, сотрудника службы по контролю за животными и даже агента ФБР, а также начальника полиции Гилмера. Шестнадцать детей были изъяты из семей в процессе расследования, и никто не знал, что будет дальше.

Могло ли все это оказаться ужасной ошибкой? Не лишись ли ни в чем не повинные родители своих детей в результате вспышки связанной со страхом сатанизма истерии, раздутой скверными методами ведения расследований? Что на самом деле случилось в техасском городе Гилмер? Как только я узнал, что произошло с этими шестнадцатью детьми — которым в то время было от двух до десяти лет — в системе государственной опеки, я почувствовал себя обязанным вмешаться.

Больше всего чиновникам штата требовалось, чтобы я помог «Службе защиты детей» определить, кто из детей, в настоящее время находящихся под опекой, действительно пострадал от жестокого обращения со стороны родителей, а кого забрали из семьи в результате ложных обвинений со стороны других детей, которых в процессе расследования принудили «вспомнить» случаи злоупотреблений. Для того чтобы выполнить эту задачу, я должен был восстановить историю каждого ребенка. По счастью, меня ждали штабеля коробок с документами и многочасовыми аудио- и видеозаписями интервью с некоторыми детьми и их родителями — «членами секты». Наша команда начала последовательно соединять разрозненные кусочки информации по этому делу. Документ, фиксирующий хронологический порядок событий, очень быстро разросся до целой дюжины страниц.