Она упиралась, толкала, стонала.

Стол наклонился и с грохотом обрушился на пол.

Засмеявшись, Алви отцепила скрученный ремень от его ножки, без особого труда освободила руки и принялась растирать их и сгибать запястья и пальцы. Она так усердно терла, что свежий пузырь от ожога у основания большого пальца правой руки лопнул, и из него просочилась кровь. Алви сначала подула на ранку, а потом промокнула ее передником.

Она поспешила к двери. Нажала на ручку, но та, естественно, не поддалась. Дверь – судя по всему, тяжелая, прочная дверь – была заперта на замок. По крайней мере, так она предположила, приложив палец к замочной скважине.

Отвернувшись от двери, Алви подошла к окну. Оно, во‑первых, не открывалось, во‑вторых, сквозь него не пролезла бы даже ее голова, не говоря о груди и бедрах. Она забралась на опрокинутый стол и, встав на самый угол и держась за подоконник, выглянула наружу. Ее глаза оказались вровень с землей, а буйно разросшаяся трава не позволяла ничего увидеть. Только деревья и трава – вот и все, что она смогла разглядеть.

Будь она Осветителем, ей, возможно, удалось бы что-нибудь сделать.

Осветители. Магия.

– Пластмасса, – прошептала она, спрыгивая со стола и, медленно поворачиваясь, дважды осмотрела комнату. Пластмасса. Что-нибудь пластмассовое. Но ей ничего не попадалось.

Она выдвинула все ящики стола, но нашла только кусок древесного угля. Проверила полки, рассчитывая почувствовать знакомую щекотку в пальцах, но обнаружила лишь бумажную брошюру – путеводитель по Риму и еще одну – подробную инструкцию об использовании телефона. И еще несколько клочков бумаги без каких-либо записей.

Полки были из дерева. Стол – из дерева и металла. Окно – из стекла.

Она проверила ремень мг. Эззелла. Кожа и металл. Проверила свои карманы. Пусто.

Опустившись на четвереньки, Алви осмотрела ковер, водя руками по ворсу в поисках чего-нибудь потерянного. Она нашла скрепку, немного сухих крошек еды. И больше ничего. Даже на ее блузке не было пуговиц, а застежка юбки была металлической.

Она снова вскочила на стол и заколотила кулаком в стекло.

– Помогите, – закричала она. – Помогите!

Прошло несколько минут – и она замолчала. Мг. Эззелл был совершенно уверен, что ее никто не услышит. Она лишь мельком успела разглядеть то место, куда он привез ее, – но не заметила ни одного дома или хотя бы сарая. Далеко ли отсюда до ближайших соседей? Каковы шансы, что кто-нибудь забредет сюда и окажется достаточно близко от этого окна, чтобы услышать ее голос?

Она упала на стол; от беспомощности ее кишки выворачивало наизнанку. На глаза навернулись слезы. Алви вытерла их, испачкав очки.

Ее очки.

Ее очки!

– О, маг Прафф, я готова расцеловать вас.

Она сняла очки с лица. Все вокруг тут же расплылось, но другого выхода у Алви Брехенмахер не было. Она прикоснулась пальцами к правой линзе; щекотка от прикосновения к пластмассе наполнила ее надеждой. С приятным щелчком линза выскочила из оправы.

Алви снова надела очки. Теперь, когда один глаз у нее ослеп, а второй остался зрячим, да еще и оправу чуть перекосило от тяжести одной линзы, она чувствовала себя несколько дезориентированной. Она уставилась на пятно, представлявшее собой линзу, которую держала в руке. Пластмасса. Превосходно. И что дальше?

Алви перебрала в памяти все заклинания, которые знала. «Память. Изображение», «Отвердей», «Размягчись», «Плавься», «Облегай», «Приклейся», «Помутней», «Сомкнись», «Согнись» и «Неизменяемо», «Нажать», «Внимание. Образец». Какое из них могло бы сейчас помочь?

Она уставилась на дверь, наклонив голову так, чтобы видеть больше зрячим глазом. Ей позарез был нужен ключ. Могла ли она сделать его?

Алви быстро подошла к двери и осмотрела замочную скважину. Она представляла собой узкую щелку, сквозь которую нельзя ничего разглядеть. Если бы Алви была Плавильщицей… Плавильщики могли отпереть что угодно, сделанное из металлических сплавов, если только замок не был специально зачарован от вскрытия, вроде тех замков, которые мг. Прафф установил в своей полимерной.

– Размягчись! – приказала она линзе. Та послушно размягчилась, Алви разгладила ее в узкую полоску и дала новую команду: – Отвердей.

Получившуюся полоску она всунула в щель между дверью и косяком и попробовала отжать язычок. Но пружина замка оказалась крепкой, и у Алви ничего не получилось. Пульс Алви вновь начал ускоряться. По телу побежали мурашки. Она должна была справиться. Обязана была. В комнате не нашлось ни еды, ни воды. Если мг. Эззелл задержится на насколько дней, она может просто умереть здесь, так и не узнав, что он решит «делать» с ней. Возможно, именно этого он и хотел… хотя убийство, вдобавок к ограблению и похищению, сделает его преступление еще более тяжким.

Она опустилась на колени, держа в руках погубленную линзу. Думай! Возможно, она могла бы разбить стекло в окне. Тогда ее крики о помощи звучали бы громче, но это не решило бы проблемы. Для того чтобы крики принесли какую-то пользу, поблизости должен кто-то находиться.

Она уставилась на замок. В висках пульсировала кровь.

– Размягчись, – приказала она и разделила линзу на две части; одной она сразу вернула жесткость и отложила ее. Вторую половину она принялась мять, как глину, пока из нее не получилась длинная и тонкая полоска.

– Отвердей! – сказала она и сунула пластмассу в замочную скважину.

Ключ. Ей требовался ключ.

Она схватила брошюру с книжной полки и взялась за кончик своей «отмычки» краем бумаги. Если пластмасса не будет соприкасаться с ее пальцами, она может не выполнить следующую команду, но Алви не хотела терять ни грамма пластмассы. Прикоснувшись пальцем к торчавшему из замка кончику полоски, она произнесла:

– Плавься. – Ей нужно было всего лишь сформировать на краю пластмассы следы зубчиков.

Вставленная в замок часть начала таять, заполняя полость скважины, а второй конец более или менее держал форму благодаря бумаге. Выждав несколько секунд, Алви сказала:

– Отвердей, – и повернула полоску.

Она не пошевелилась. А чего еще следовало ожидать? Она только что заполнила пластмассой весь механизм. О чем она думала?

Алви выпустила кусочек пластмассы, лист бумаги и потерла голову ладонью. Она не думала. Она паниковала. Это была тихая паника, которую она держала глубоко в себе. Но это была паника. Возможно, ей, в конце концов, все же следовало попробовать разбить стекло в окне и докричаться до кого-нибудь. Она отлично визжала. Алви взяла в руку другую половину линзы и несколько раз приказывала ей отвердеть, пока не дошла до предела. Тогда она зажала полоску в кулаке и колотила по стеклу до тех пор, пока оно не треснуло. Алви выломала из рамы осколки, порезавшись несколько раз при этом, и яростно кричала – она почувствовала, что еще чуть-чуть, и у нее вот-вот пойдет кровь из горла.