перечню. Что ж, последние три года в Виларе стоял полный штиль.

— Однако я взял на себя смелость подготовить и другой список. Более полный, — заговорщицки сказал секретарь и достал из ящика объемную папку. — Тут дела со всеми подробностями, — пояснил он, вновь поправив сползающие очки. — А также заметки по случаям, когда господин Дорсон вовсе не стал открывать дела. К примеру, о пропавших девушках.

— Много пропало? — уточнил Коста, листая содержимое папки.

Секретарь поработал со всей тщательностью, так что тут были дела не за три, а за все десять лет.

— Пятеро по моим данным, — ответил он. — Все… ну… жрицы любви.

Коста неопределенно хмыкнул.

— Приходила их хозяйка, ругалась, но господин Дорсон сказал, что они могли удрать с клиентами, — добавил секретарь.

— Могли ведь? — Коста вскинул взгляд на парня, и тот кивнул.

— Могли, — согласился он. — Но все равно… Эльен, пожалуйста, держите это в тайне!

— Исчезновение проституток? — уточнил Коста.

— То, что я дал вам эту папку, — хмурясь, ответил секретарь. — Мне здорово влетит, если пристав узнает. Я бы не хотел потерять работу.

— Тогда ты тоже не говори, что в управу влез именно я, — потребовал Коста. — Я там, кстати, ничего не взял.

— А что вы искали? — полюбопытствовал юноша, и кончики его ушей слегка порозовели.

— Информацию об алой даме, — ответил Коста.

Парень пренебрежительно фыркнул, но потом его глаза за стеклами очков расширились.

— Так она и правда есть? — протянул он.

Хотел бы он знать. Новые ловушки остались нетронутыми, но теперь призрак, или что бы там ни было, предупрежден.

— Варден эль Брао! — донесся от дверей недовольный голос. — Какое счастье лицезреть вас в столь раннее утро.

Остин Дорсон неспешно вошел в кабинет, аккуратно придерживая пухлый саквояж, от которого несло свежей сдобой и сыром. На лацкане мешковатого пиджака расплывалось пятно: то ли птичий помет, то ли сметана.

— Я тоже очень рад, но спешу, — соврал в ответ Коста. — Говорят, в управу влезли?

— Да ерунда, — отмахнулся пристав, обратив на секретаря сердитый взгляд. — Кто говорит?

— Дверь взломана, — неуверенно пробормотал секретарь. — Трещина по косяку.

— Вот зачем ты постоянно нагнетаешь, Патрик? — недовольно выпалил Остин. — Вы не обращайте на него внимания, эльен. Молодость, юношеский пыл, вечно мерещится что-то… Я в его возрасте тоже мечтал о громких делах и расследованиях.

— А сейчас? — спросил Коста.

— А сейчас понимаю, что нет ничего лучше спокойной сытой жизни. — Расстегнув саквояж, пристав выудил оттуда слегка примятую булочку. — Хотите, эльен? Угостить вас чаем? Патрик, ну-ка сделай нам чай.

— Не надо, — отказался Коста. — Так что с управой?

— Дверь рассохлась от старости, мэр уже приказал заменить, — пробурчал пристав, снимая с булочки прилипшую нитку.

— Что ж, приятного аппетита и доброго дня, — пожелал Коста. — Спасибо за помощь, Патрик.

Он вышел на крыльцо и вдохнул поглубже, прижимая папку к груди. Как знать, замешан ли пристав в происходящее в Виларе, однако его умение закрывать глаза и не видеть злодеяния, происходящие прямо под носом, очень на руку преступнику.

— Чем ты ему там помог? — послышался из-за двери недовольный бубнеж.

— Как вы и приказали…

Да, все делается как приказано и как надо. Вилара блестела и сверкала, как яркий конфетный фантик, но внутри оказался вовсе не шоколад. Непривычное чувство сдавило грудь, и Коста мгновением позже понял, что это тревога. За себя он не волновался, но теперь у него появилась семья. Надо увезти их отсюда как можно скорее.

Купив у лоточницы калач, присыпанный семечками, и кулек сладких орешков, Коста пошел к городской управе. Наблюдая, как работники вешают на блестящие петли новую дверь, съел хрустящий калач. Руперт показался на крыльце, расплатился с мужиками и, заметив Косту, расплылся в лживой улыбке.

— Варден эль Брао, — протянул он. — Не спится? Я тоже просыпаюсь на рассвете. Здесь такой воздух, хочется жить, действовать, менять город к лучшему…

— Угу, — кивнул Коста. — Затеяли ремонт?

— Да так, — отмахнулся Руперт, сияя все той же улыбочкой. — Давно собирался… Не желаете составить мне компанию? Я хотел прогуляться по набережной.

— А можно мне чаю, — попросил Коста и слегка покашлял. — Подавился.

— Давайте налью вам воды, — предложил Руперт, и Коста проследовал за ним в управу.

Пол усыпала древесная пыль, старый косяк куда-то убрали. Руперт протянул Косте кружку с водой, и он задумчиво отпил глоток. Кажется, именно эта кружка стояла на столе секретарши ночью. Сейчас на нем не было ничего, и платок со стула исчез. Вернув чашку мэру, Коста склонился, будто бы поправить брючину, и заглянул под стол. Туфли тоже пропали.

— А где ваша помощница? — поинтересовался он, выпрямляясь.

— Вайолет отпросилась, — ответил Руперт. — Решила съездить к родственникам. На свадьбу.

— На свадьбу, — кивнул Коста.

— Надеюсь, скоро вернется, — с нарочитым недовольством произнес мэр. — У меня столько дел, что без помощницы я как без рук.

Оторвать бы эти руки, а заодно и лживый язык.

— Кстати о руках, — сказал Руперт совсем другим тоном. — Вы, возможно, не в курсе, но я сделал Элисьене эль Соль предложение руки и сердца. Вам не стоит морочить ей голову, эльен. У меня к ней самые серьезные намерения. Бедняжка и так натерпелась: злобный опекун, неудачный брак, вдовство… Потом она оказалась беременной — одна-одинешенька. Я поддерживал ее и привязался к Никласу как к родному. Так что надеюсь на ваше понимание и благородство и прошу оставить мою дорогую Элис в покое.

Выдав всю эту речь, Руперт умолк и уставился на Косту.

— Я тоже сделал моей дорогой Элис предложение, — ответил он, и щека Руперта дернулась как от удара. — У меня тоже самые серьезные намерения, господин Коперо. Серьезней не бывает.

— Вот как, — процедил тот и, быстро облизнув губы, снова улыбнулся. Только теперь эта улыбка напоминала оскал. — Вы ведь не думаете, что я отступлю?

— Вам придется, — вежливо сообщил Коста. — Я бы все же хотел поговорить с вашей секретаршей. Где она живет? Быть может, она еще не