Честно говоря, я так устала от наших споров, что мне хотелось признаться. Но Коста ставил ловушки за моей спиной, а Реджина — это его работа, то, что он должен уничтожать.

— Скажи, что ты прячешь, Лисичка, — попросил он, погладив меня по шее, и моя решимость слегка дрогнула.

— Там…

— Там, — повторил Коста, поцеловав меня в щеку.

Его ладони оказались на моей талии, скользнули за спину. Он был такой ласковый, нежный, теплый, что мне хотелось самой тереться о него и мурчать довольной кошкой.

— …моя… — выдохнула я.

— …твоя…

Еще один поцелуй в щеку, шею, за ухом, ладони настойчиво притянули меня ближе. Быть может, использовать отвлекающий маневр? Я подалась к Косте и поцеловала его в губы, и он охотно ответил мне. Сладкая нега растекалась по телу, из груди вырвался тихий стон. Коста проник в мой рот языком, и я выгнулась, безотчетно желая совсем другого проникновения. В самом деле… Я отведу его в спальню, и он думать забудет о каких-то там других комнатах. Наверное. Я выдернула рубашку из-под ремня его брюк, провела ладонями по твердому животу, и мои пальцы опалил жар его кожи.

Реджина высунула голову из стены за спиной Косты, сделала большие глаза и исчезла в моей спальне.

— Там моя комната, — выпалила я, опомнившись, и Коста недоуменно посмотрел на меня. — Да. Еще одна. Во время женских дней я становлюсь раздражительной. Мне нужна тишина и темнота.

— Да и пес с ней, — прошептал он, срывая с моих губ еще один поцелуй. — Хотя ты снова врешь, Лисичка. Даже если у тебя женские дни прямо сейчас, то ловушки от этого не полопались бы.

— Ты чуешь зло в моем доме? — спросила я, упершись ладонями ему в грудь.

— Нет, — признал он.

— Ты думаешь, я бы стала скрывать нечто такое, что могло бы повредить Ники?

— Нет. Но ты можешь не понимать…

— Значит, таким ты видишь наш брак, Варден эль Брао? — воскликнула я, добавив патетики в тон. — Вечные сомнения, недоверие, споры…

— Я не знаю, каким вижу наш брак, Элисьена, — откровенно ответил Коста. — Я вообще не думал о браке, пока не встретил тебя снова. Знаю точно одно: если женюсь, то только на тебе.

Кровь прилила к моим щекам, а в груди вспыхнуло горячее удовлетворение собственницы, и я вдруг осознала, что и не собираюсь никому отдавать своего вора. Еще чего!

Я посмотрела в сияющие глаза, и они словно видели мою душу насквозь. Слегка оттолкнув его, я открыла дверь и жестом пригласила его внутрь.

Задернутые шторы, одинокая кровать, забытые карты на темном покрывале. Коста быстро вошел в комнату и осмотрелся по сторонам. Распахнул шкаф и сунул туда свой любопытный нос. Свечи, несколько книг — нет там ничего интересного, а Реджина сейчас в спальне напротив.

— Как видишь, я тебе не врала, — обиженно произнесла я. — Подозрения, недоверие, беспочвенные обвинения… Разве на этом построишь крепкую семью?

Коста, прищурившись, глянул на меня и резко отдернул штору.

— Ты ранил меня, Коста, — добавила я. — Наставил каких-то дурацких ловушек в моем доме. Ты без спроса ломишься в хозяйское крыло, нарушаешь все правила поведения для гостей...

— Я не совсем обычный гость, — попытался возразить он.

—  Вот здесь, — я взмахнула рукой, отделяя кусок коридора, — будет проходить незримая линия.

Коста упал на пол и заглянул под кровать.

— Ты слышишь меня? — нетерпеливо повторила я, притоптывая ногой.

— Угу, — промычал он в ответ, поднимаясь.

— Отныне ты не заходишь за эту линию, пока я тебя не приглашу, — заявила я.

Коста вышел в коридор, вопросительно посмотрел на дверь детской, и я добавила:

— Как видишь, граница проходит после комнаты сына. Видеться с Ники я не запрещаю.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Но, Элис, а если, допустим, начнется пожар?

— Дом защищен от пожаров, — ответила я.

— А вдруг прибежит мышь?

— Вы умеете истреблять мышей, эльен? — демонстративно изумилась я. — Впрочем, в моем доме нет ни некроса, ни грызунов.

Коста покивал, не сводя с меня взгляда и не спеша уходить.

— Надеюсь, вам все понятно? — спросила я.

— Более-менее, — ответил он. — Спокойной ночи, Элис. Если только…

— Если только — что?

— Если только ты не хочешь позвать меня за эту незримую линию, — нахально улыбнулся Коста. — Я лично готов перейти все границы.

— Спокойной ночи, Варден эль Брао, — холодно ответила я и, быстро юркнув в свою спальню, закрыла за собой дверь.

Реджина сидела на моей кровати, нервно покачивая ногой и снимая с платья тонкие сверкающие нити.

— Твой эльен чуть меня не поймал, — тихо пожаловалась она.

* * *

Я присела рядом с подругой и сняла с алого бархата сияющую ниточку. Потерла ее между пальцами, и та растаяла, оставив мерцающий отблеск на коже.

— Я могла бы догадаться, что эльен почует меня, — проворчала Реджина. — Но решила, что он слишком занят новоприобретенным сыном и окучиванием упрямой тебя, и расслабилась. Спускалась по лестнице и — бах! Вляпалась прямо в какую-то паутину, точно ленивая толстая муха!

— Ты совсем не толстая, — возразила я, почувствовав острый укол вины.

Я не должна была позволять Косте селиться в мой дом. Я могла бы придумать что-нибудь. Но, наверное, в глубине души мне и самой хотелось, чтобы он был поближе, познакомился с Ники, со мной…

— Болталась там между перил, — продолжила жаловаться Реджина. — Слава святой Мауриции, вы ушли надолго, так что мне хватило времени выпутаться. А то было бы забавно: возвращается Коста домой, а там я. Привет, эльен, вот она, алая дама, висит посреди гостиной, и портрета не надо.

— Я приказала ему не ходить в наши с тобой спальни, — виновато сказала я.

— Слышала, — кивнула Реджина. — Очертила границы. Но моя тюрьма внезапно стала еще меньше. Ты узнала что-нибудь в управе, Элис?

— Узнала, — спохватилась я. — Ты прожила почти девяносто лет, родила троих сыновей и покоишься в фамильном склепе Доксвеллов.

— Насчет покоя — сомнительное заявление, — хмыкнула Реджина.

— Я вот думаю, если ты померла старушкой,