в военном деле, чтобы тесно защищать нашу драгоценную свободу и права, которые когда-то были разграблены!».

После речи Исократа зал Большого Сената окутала тишина.

Давос был вынужден восхищаться афинским оратором за его эвфемизм и провокационное заявление о союзе. Он разыграл карту эмоций и даже проигнорировал тот факт, что Турии изгнали потомков Афин, не говоря уже о том, что Афины использовали созданную ими Делийскую лигу для подавления многих союзников, выступавших против них. Он также ставит Афины и Турии в положение жертв, пытаясь найти общий язык с государственными деятелями.

К сожалению, Исократ забыл одну вещь. Это Теония, а не экклесия. Любые решения и дела в Теонии принимаются не экклесией, а государственными деятелями во главе с Давосом. А эти государственные деятели — либо ветераны, много лет занимающиеся политикой, либо те, кто способен решать сложные вопросы, либо вожди, руководившие жизнью тысяч членов племени. Можно сказать, что они — элита Союза Теонии, и они, конечно, не будут рассматривать вопрос, как обычный гражданин, принимающий решение под влиянием импульса. Возможно, на мгновение они будут тронуты, но, принимая решение о будущем союза, они должны думать больше с точки зрения интересов.

После того как Исократа попросили покинуть зал заседаний, Петару, Бодиам и несколько других бывших вождей бруттийцев сначала поднялись, чтобы выразить свою поддержку союзу с Афинами в борьбе против Спарты и Сиракуз. Однако на самом деле они хотели не этого, но из-за того, что Поллукс был осужден и осужден как «предатель» всеми Теонийцами, Петару и остальные продолжали чувствовать беспокойство, хотя они не были вовлечены в эти дела и находились в безопасности. Поэтому они воспользовались этой возможностью, чтобы выразить свою невиновность и решимость.

В то время как другие государственные деятели в основном выступали против. Хотя они узнали об амбициях Дионисия во время суда над Поллуксом, разрыв в силе между Теонией и Сиракузами не позволял им проявить инициативу и спровоцировать греческого гегемона в западном Средиземноморье. Более того, Сиракузы и Теония только что подписали дружественное соглашение.

Хотя Давос и опасался Сиракуз, он не думал, что сейчас подходящее время для конфронтации с ними.

Глава 376

Исократ с тревогой ожидает окончательного решения сената Теонии в просторной зоне ожидания в зале заседаний сената.

Вскоре после этого пришли стражники и попросили его вернуться в зал заседаний.

Войдя, он увидел, что в центре зала заседаний стоит архонт Теонии Давос.

Давос улыбнулся ему и попросил сесть: «Уважаемый посланник Афин, я рад, что вы цените дружбу Афин, великого города-государства Средиземноморья, с Союзом Теонии. Это наконец позволило нам, находящимся в отдаленном уголке греческого мира, перестать скорбеть и жаловаться на новую пьесу под названием «Теонийцы» Афинского драматурга Аристофана, в которой Теонийцы изображаются варварами на потеху Афинскому населению…».

Как только он услышал это, Исократ пробормотал про себя: «Все кончено».

И точно, он услышал позади себя чей-то гневный крик: «Вы, Афиняне, не имеете права унижать нас, Луканцев!».

«Они унизили не только Луканцев, но и всех граждан Теонии!». — Гневно крикнул другой.

«Если Афиняне так к нам относятся, то вам, Афинянам, здесь не рады!».

***

Гневные голоса один за другим обрушивались на Исократа, заставляя его чувствовать, что позади него вот-вот начнет извергаться вулкан, отчего выражение его лица слегка изменилось.

Давос посмотрел на смущенного Исократа и продолжил: «Исократ, ты утверждал, что Афины и Теонию связывает глубокая дружба, но просто говорить об этом недостаточно, нужно также посмотреть на действия. Сейчас, согласно нашему пониманию реальной ситуации в Афинах, мы не видим дружбы Афинян с Теонией. Напротив, мы видим, что жители всего города Афины безжалостно высмеивают и издеваются над некоторыми особенностями недавно возникшего союза городов-государств, которые отличаются от других греческих городов-государств. В течение нескольких месяцев мы стали темой для разговоров во время пьянок в пабах и ресторанах Афин. Это не то, чего мы ожидаем от города-государства с многовековой историей и традициями, который когда-то утверждал, что у него «Лучшее образование во всей Греции»! И не так должен вести себя город-государство, заявляющий о своей глубокой привязанности к Теонии и желающий заключить с ней союз!».

«Вот почему нам, гражданам Теонии, неудобно доверять свои спины городу-государству, которое дискриминирует нас, сталкиваясь с могущественным врагом. Поэтому мы считаем, что нам еще рано говорить о заключении военного союза».

'Будь ты проклят, Аристофан! Будь ты проклят!. — Мысленно проклинал Исократ бесчисленное количество раз. Однако это не могло изменить реальность. Разочарованный, он попытался встать из последних сил.

Однако Давос быстро остановил его взмахом руки, показывая, чтобы он не прерывался: «Хотя нынешний Турий больше не является прежним Турием, а Союз Теонии не имеет связи с Афинами, мы, Теонийцы, отнюдь не неблагодарный народ, поскольку у нас есть четкое различие между добротой и обидой. Мы возвращаем обиду, нанесенную нам другими, в десятикратном размере, и в десятикратном размере отплачиваем за доброту, проявленную к нам другими!».

«Архонт прав! Когда у нас были трудные времена, Таранто заключил с нами союз, и мы послали большую армию и спасли их город-государство! Вначале Турий однажды дал наемникам своего господина закрепиться, поэтому мы не отступили перед угрозой кротонской армии. Вместо этого мы отомстили за погибших Турийцев великой победой! В Теонии преданность считается жизнью, а дружба — сокровищем, поэтому мы не могли легкомысленно обещать нашу дружбу!». — Старик Скамрас высоко поднял голову. Затем он взглянул на Исократа и сделал гордое выражение лица: «Дружба Теонии чрезвычайно ценна».

Давос улыбнулся и продолжил: «Поскольку центром Союза Теонии является Турии, мы, естественно, унаследовали некоторые чувства бывших Турийцев, поэтому мы готовы к дружеским обменам с Афинами и к укреплению наших обменов, чтобы устранить недопонимание между нами…».

Услышав это, Исократ понял смысл слов Давоса и других государственных деятелей: Помимо военного союза, Теония готова к дружеским отношениям с Афинами. Хотя укрепление торговли и культурного обмена, казалось бы, не отличается от основного смысла его речи, Исократ понял очевидную разницу. Изначально Исократ говорил о сотрудничестве как старший брат. Однако теперь Теонийцы попрали его элегантность и благородство и сказали ему, что дружба Теонии чрезвычайно ценна, поэтому они могут лишь немного дать Афинам в зависимости от их результатов.

'Конечно, этот молодой человек не прост, раз смог сесть на место архонта и в одиночку создать нынешнюю Теонию!'. — Исократ смотрел на Давоса перед собой и чувствовал давление.

***

Пока Исократ произносил речь в сенате Теонии, Анситанос повел Лисиас на северную сторону площади Никеи, где находилось