наверное, вообще показывал ежедневные чудеса храбрости и самопожертвования. Так что если он твёрдо решил не совать голову в змеиную пасть, то не мне упрекать парня в малодушии.

Я бы и сам, наверное, с превеликим удовольствием куда-нибудь сбежал и спрятался. Только от себя никуда не сбежишь, не получится…

— Ладно, раз решил, значит, решил. Заставлять не стану. Если что, не поминай лихом, и спасибо за службу.

— А вы куда? — Он чуть приподнял голову, продолжая валяться на земле в позе какой-нибудь кустодиевской купальщицы.

— На Стеклянную гору. Надо вернуть наших. Всех. Даже дьяка Груздева — тоже наш человек, лукошкинский.

— Тьфу ты, чтоб его, противного… — Митяй мигом вскочил на все четыре лапы. — Вот умеете вы, Никита Иванович, правильные слова найти. Дьяк и мне нужен: ежели не укушу его от всей души за места костлявые филейные — считай и жизнь даром пролетела! Дозвольте поучаствовать?

Я улыбнулся и кивнул. Какие-то вещи всегда остаются неизменными, а если б ему ещё и про тётку Матрёну намекнул, он бы сам из звериной шкуры голышом выпрыгнул. Это она, значит, будет по-прежнему на базаре торговать, а он ни разу качество продукции не проконтролирует? Да скорей глава боярской думы старик Бодров пол сменит, чем Митя Лобов от квашеной капусты откажется!

— Василиса, — начал я, когда мы вернулись на полянку, — боюсь, что дальше наши дороги расходятся. Вы можете взять этого прекрасного коня себе и вернуться домой.

— Гонишь, стало быть? — тяжело вздохнула она, села на траву и без предупреждения заголосила на одной ноте: — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-у-у-у-у-а-а-а-а!!!

Мы с волком заткнули уши. Златогривый жеребец попробовал повторить то же самое передними копытами, потерпел неудачу и просто сунул голову в кусты, забросавшись павшими листьями.

— Нет, нет, мы вас не гоним! Вы всё не так поняли, просто…

Царевна продолжала голосить, запрокинув голову и буквально заливаясь слезами.

— Я же говорю, нам нужно отнести эту птичку к Змею Горынычу! Вы что, хотите к нему на обед попасть? Он же девиц жрёт на раз, как профитроли!

Василиса нас слышала, но не слушала.

— Хорошо, не хотите домой, езжайте куда-нибудь к родственникам. У вас есть бабушка за границей? А с нами нельзя, потому что очень опасно, я вас уверяю…

Митя тронул меня лапой за плечо и покачал головой, показывая, что все уговоры бессмысленны. Пока сама не наревётся, всё равно никакого толку не будет. Пришлось скрестить руки на груди, молча впериться взглядом в чернеющие на горизонте башни замка фон Дракхена и тупо ждать. Хорошо ещё не очень долго.

Среднестатистический запас слёз у девушек заканчивается через шесть-семь минут беспрерывного рёва. Потом начинаются сопли, слюни, кашель и попытки долгожданного примирения с реальностью.

— Бросать невинную девицу одну в чистом поле да тёмном лесу — это грех великий, — хлюпая носом, предупредила царевна. — Так что я с вами пойду. Небось сразу-то Змей меня и не съест, а там поглядим, чья возьмёт.

— Ух ты, — невольно восхитился Митя. — Вы что же, побить его собираетесь?

— Мозгами, — сказала, как отрезала, Василиса Премудрая.

Мы с напарником неуверенно переглянулись. Да почему бы и нет? В конце концов, терять нам уже нечего, а на войне никакие союзники лишними не бывают.

— Поехали, — предложил я, кладя руку на холку серого волка. — Очень надеюсь, что фон Дракхен сдержит своё слово.

Митя и царевна обменялись взглядами, говорившими, что уж они-то в это ни на грош не верят. Ну и ладно, будем считать меня упёртым оптимистом, не имеющим в запасе никакого плана «Б». Но у меня он был…

До подножия Стеклянной горы добрались довольно быстро, часа за два. На этот раз Митя вёз на своём горбу Василису Премудрую, а я без седла прокатился на коне златогривом. Должен признать, что наездник из меня практически никакой, конь это знал, но в своих целях не пользовался. То есть скакал ровной рысью, резких прыжков не делал, на дыбы не вставал и сбросить меня не пытался ни разу. Только я всё равно изрядно отбил себе задницу, и ноги без стремян затекают.

— Митя, сможешь тайно проникнуть внутрь и найти наших? Надеюсь, их бунт закончится, не успев начаться.

— Попробовать можно, — задумчиво глядя на неровности и сколы стеклянного покрытия, буркнул себе под нос серый волк. — А ежели Змей возьмёт да и спросит, куды я делся?

— Скажу, в лес убежал, волчицам глазки строить.

— Энто по мне! А коли найду наших, чего передать-то?

— Чтобы свою бунтарско-диверсионную деятельность строили с учётом человеческо-змеиной природы нашего навязчивого хозяина.

— Туманно как-то…

— Ты, главное, Бабе-яге это скажи, она поймёт.

Митя пожал плечами и, отбежав в сторону, полез наверх, цепляясь мощными когтями за почти невидимые человеческому глазу трещинки и выступы.

— Ну а мы, соответственно, постучим и будем ждать.

Я кивнул златогривому коню, и тот, развернувшись, пару раз крепко вдарил задними копытами по склону Стеклянной горы. От тяжёлого удара блестящие осколки так и брызнули во все стороны, трещины пошли наверх, а звон разбитого хрусталя был подхвачен эхом.

Я одобрительно похлопал коня по крутой шее. Браво, мой мальчик, теперь всё внимание охраны будет привлечено только к нам — волка-скалолаза скорее всего уже не заметят. Действительно, меньше чем через минуту откуда-то сверху упала верёвочная лестница.

— Ага, вот, значит, как. Нас приглашают подняться в номер, а вот лошадку придётся оставить здесь. Не заскучаешь?

Златогривый конь флегматично махнул хвостом, типа идите куда хотите, я и тут неплохо перетопчусь. Интуиция подсказывала мне, что мы расстаёмся ненадолго. Поэтому я жестом предложил царевне лезть первой.

— А ты снизу на ноги мои голые пялиться будешь?

— Не буду, — сразу вспомнив бабкины капризы, пообещал я. — Честное милицейское!

— Ну и как хочешь, — тоже с невнятной ноткой обиды фыркнула Василиса Премудрая и слегка поклонилась: — Тады ты первый лезь, мне ни интересу, ни резону…

Я мысленно сосчитал до десяти, но, поскольку Баба-яга давно приучила меня к тому, что любой спор с женщиной заведомо обречён на проигрыш, держа в левой руке клетку, молча полез вверх. Толстая царевна старательно пыхтела следом.

Хотя вру, нам тогда и лезть-то особенно не пришлось: верёвочную лестницу стало подтягивать вверх, и вскорости мы прибыли на небольшой балкончик, куда цепной механизм посредством отвесов и шестерёнок поднимал гостей.

— О, явился, не запылился! Скока тя ждать-то можно, сыскной воевода?! — ворчливо приветствовал нас знакомый дребезжащий голос.

— Гражданин Груздев? — не сразу поверил я, потому что узнать Филимона Митрофановича было ой как непросто.

Вы не поверите…

Новый парчовый кафтан с боярского плеча, отороченная соболиным мехом красная шапка, сапоги