– И не подумайте только, что я что-то имею против Мартиники, Дезирада или любого другого французского острова! – продолжал плантатор. – Просто я сам с Гваделупы, и этим все сказано!.. А что до вон того высокого молодца… вон там… с белокурой шевелюрой… то это, должно быть, Магнус Андерс…

– Он самый, дядюшка, – подтвердил Луи Клодьон, – тот, кто, приплыв на Сен-Бартельми, не нашел там своего острова или, по крайней мере, нашел, что он перестал быть шведским…

– В самом деле, – ответил господин Баррон, – мы узнали об этом из газет!.. Швеция уступила нам свою колонию!.. Полноте, Андерс, не стоит так огорчаться!.. Вы будете нам братом и вскоре убедитесь, что у Швеции нет лучшего друга, чем Франция!..

Вот каков был господин Анри Баррон, дядюшка Луи Клодьона. С первой же встречи юношам показалось, что они знали его всю жизнь, как если бы родились здесь, на острове.

Прежде чем удалиться, господин Баррон добавил:

– Завтрак в одиннадцать… и недурной завтрак, заметьте!.. Вы слышите, мистер Паттерсон?.. Я не прощу и десятиминутного опоздания!

– Можете рассчитывать, месье, на мою хронометрическую точность, – ответил мистер Паттерсон.

Возможно, Бас-Тер выглядит в глазах приезжего несколько лучше, чем Пуэнт-а-Питр. Расположенный в устье реки Ривьер-о-Зерб, недалеко от оконечности острова, городок, быть может, и вызывает большее восхищение посетителей, любующихся его расположенными амфитеатром домами и окружающими их живописными холмами. Вероятно, тем не менее господин Анри Баррон не разделял эту точку зрения, поскольку, почитая Гваделупу первым из французских Антил, он считал Пуэнт-а-Питр первым городом Гваделупы. Правда, он не любил вспоминать, как Гваделупа капитулировала перед англичанами в 1759 году и как она побывала под властью англичан сначала в 1794 году, затем в 1810 году и лишь по мирному договору 30 мая 1814 года окончательно отошла к Франции.

В любом случае, Пуэнт-а-Питр заслуживал внимания путешественников. Господин Баррон умело раскрывал его красоты, заражая слушателей своей убежденностью. Ознакомлению с городом была посвящена специальная прогулка, которую юноши совершили в нанятых для этой цели экипажах. Через четверть часа они достигли поместья Роз-Круа, где их уже поджидали Луи Клодьон с дядюшкой.

В большой столовой великолепной виллы для них был приготовлен восхитительный завтрак, скорее плотный, нежели изысканный. А уж какую честь ему воздала проголодавшаяся молодежь: целые оковалки свежего мяса, различная рыба, дичь, овощи, собранные на собственных плантациях, фрукты с растущих тут же деревьев, первоклассный кофе, который хозяин объявил значительно лучшим, нежели мартиникский, по той простой причине, что он был собран с кофейных деревьев, растущих рядом с виллой! И одна за другой следовали бесконечные хвалебные оды в честь Гваделупы, а точнее Пуэт-а-Питра, сопровождавшиеся нескончаемыми тостами и пожеланиями здоровья, провозглашаемыми неугомонным тамадой, на которые следовало обязательно отвечать.

Однако, как бы то ни было, природа оказалась щедрее к Нижней земле, чем к Большой. Здесь местность гораздо более пересеченная, с живописным рельефом, приданным ей подземными силами, здесь же высится Большая гора высотой в семьсот двадцать метров, три вершины Манил, метров на пятьдесят выше, гора Кариб, примерно такой же высоты, и в центре знаменитый вулкан Суфриер, чья вершина достигает высоты почти в полторы тысячи метров[189]. И как могла Большая земля, разве что в неукротимом воображении господина Баррона, сравниться с этой долиной, столь богатой природными красотами, подлинной антильской Швейцарией?.. Местность там ровная, это как бы череда небольших плато, совершенно плоских, насколько хватает глаз. Тем не менее она, как и соседняя территория, весьма благоприятна для сельскохозяйственного производства.

По этому поводу мистер Гораций Паттерсон позволил себе следующее, весьма справедливое замечание:

– Чего я не понимаю, месье Баррон, так это того, что эта Нижняя земля, безусловно выкованная замечательным кузнецом Вулканом на своей мифологической наковальне, – если подобная метафора может здесь пройти…

– Со стаканом вина все может пройти, мистер Паттерсон!.. – успокоил его плантатор, поднимая стакан.

– Меня удивляет, повторяю, – продолжал ментор, – что эта Нижняя земля избежала сейсмических катаклизмов, тогда как Большая, казалось бы созданная ласковыми руками бога Нептуна, стала, напротив, их ареной…

– Прекрасно подмечено, мистер эконом! – откликнулся господин Баррон. – Конечно, эти катаклизмы должна была бы испытать Нижняя земля, а не Большая, поскольку первая напоминает котелок на пылающем огне!.. И все же из двух островов наш пострадал больше!.. Что вы хотите?.. Природе свойственны подобные ошибки, а поскольку человек здесь бессилен, приходится принимать все как есть. Поэтому, я повторяю еще раз и прошу вас поддержать последний тост: за процветание Большой земли, за благополучие Пуэнт-а-Питра…

– И за здоровье нашего радушного хозяина! – добавил мистер Паттерсон.

Следует заметить, что все эти пожелания уже осуществились. Пуэнт-а-Питр процветал с момента своего основания, несмотря на набеги и нашествия, опустошавшие остров, несмотря на пожары, жертвой которых он становился, несмотря на страшное землетрясение 1843 года, за семьдесят секунд унесшее пять тысяч человеческих жизней. В городе осталось несколько остовов стен и фасад церкви, где стрелки часов остановились на десяти часах тридцати пяти минутах утра. Эхо этой катастрофы отдалось в городе Ле-Муль, в пригородах Сен-Франсуа, Сент-Анн, Мор-Луи, Сент-Роз, в бухтах Бертран и Жуанвилль, вплоть до Нижней земли, задетой все-таки меньше, чем Пуэнт-а-Питр. Вскоре дома были восстановлены, но стали при этом ниже и строить их начали изолированно друг от друга. В настоящее время железнодорожные ветки, веером расходящиеся из столицы, связывают ее с сахарными заводами и другими промышленными предприятиями. Кроме того, повсюду поднялись эвкалиптовые леса, поглощающие влагу из почвы и создающие вокруг здоровую атмосферу.

А какое удовольствие доставили гости радушному хозяину, посетив его плантации, содержавшиеся в идеальном порядке и которыми он так гордился! Благодаря тщательно разработанной системе ирригаций обширные плантации сахарного тростника обещали обильный урожай. Кофейные плантации, расположенные на возвышенностях острова, на высоте от двухсот до шестисот метров, дают прекрасный кофе, превосходящий по своим качествам мартиникский. Затем юноши обошли поля неподалеку от виллы, прекрасные зеленые пастбища, орошаемые специальной системой водоснабжения, обширные посадки алоэ, поля хлопчатника, пока еще весьма скромные, но было сказано, что эта культура имеет здесь, несомненно, большое будущее, посадки табака, местного сорта петун, используемого для потребления на острове и отличающегося, если верить плантатору, самыми высокими качествами среди прочих сортов на Антилах; далее шли поля маниоки[190], ямса[191], картофеля и, наконец, фруктовые сады, где произрастали деревья лучших пород.