Антон попытался вспомнить, но все кружилось и путалось. Вот Алина сидит и одергивает платье, вот она показывает грудь — или это была не ее грудь, или это была Елена, вот Другой прячет от него глаза, вот и…

— Антон, — тихо позвал его Билан. — Про видео: я знаю, чье оно.

— Кто?

— Слава. Она вообще все снимает. Спроси ее.

Антон спустился вниз и выдернул у Славы телефон, не обращая внимания на ее вопли. Перебрал видео за вечер и нашел то самое: Другой поднимается. Другой спускается.

— Думаешь, он мог что-то ей сделать? — влез Билан.

— Что такого он мог сделать? — Антон отмахнулся и вдруг замер.

— Что такого он мог сделать? — эхом отозвался Билан.

А сознание оживляло картинки одну за другой: Алина плачет, Алина поправляет платье, Алина трет запястье…

— Может, спросишь его? Вдруг они вместе ушли? — В очках Билана отразилось по Антону: один боялся услышать ответ, а другой уже его знал.

Вдруг Алина появилась в сети. Он набрал, но она не взяла. Тогда Антон набрал ее отца.

— Алина в сети, но не берет.

— Алина дома.

— Что?

— Она дома. Потеряла зарядник, добиралась на попутке.

— Какая попутка ночью?

— Вот именно! Чтоб я тебя и близко больше не видел, понял?

Теперь еще и Алина. Он начал день с двумя девушками, а заканчивает один. Видимо, так и выглядит взрослая жизнь.

— Любишь ее, да? — спрашивала Слава.

Он кивнул и закрыл глаза.

Утром его растолкал Билан. Смотрел серьезно.

— Алина в больнице.

— Что случилось?

— Она попыталась… попыталась… С ней и правда что-то случилось, Антон.

Антон ошалело открыл чат, и первое, что он увидел, было сообщение от Алекса: «Урою, сука».

Он вскочил и пошел в свою спальню.

— Ты чего?

— Надо кое-что проверить.

Антон рванул на себя дверь и стал осматривать кровать, проводя рукой по покрывалу. Потом содрал его и увидел на одеяле то, что и ожидал.

Пятно.

2 дня после

Толбоев перебрал фотографии, замызганные колой и виски, и спросил Антона:

— Так что же все-таки там произошло?

[1] Цитата из книги Крис Краус I love Dick. Перевод Карины Папп, на русском языке книга вышла в издательстве No Kidding Press.

[2] Песня «Седьмой лепесток». Исполнители: группа Hi-Fi, Антон Токарев (кавер). Слова Эрика Чантурии, музыка Павла Есенина.

[3] «Веселые ребята» — «Розовые розы». Слова Натальи Просторовой, музыка Павла Слободкина.

[1] Цитата из книги Крис Краус I love Dick. Перевод Карины Папп, на русском языке книга вышла в издательстве No Kidding Press.

[3] «Веселые ребята» — «Розовые розы». Слова Натальи Просторовой, музыка Павла Слободкина.

[2] Песня «Седьмой лепесток». Исполнители: группа Hi-Fi, Антон Токарев (кавер). Слова Эрика Чантурии, музыка Павла Есенина.

Друг в беде не бросит

— Эх, — сказал родничок, — ну, а я тогда разольюсь, — и начал сильно-сильно разливаться. И все затонуло в воде: девочка, деревцо, навозный катышок, повозочка, метелочка, дверка, блошка и вошка — всё, всё.

Братья Гримм «Вошка и блошка»

8 лет до

Уже вечереет, а двое — мальчик и девочка — не замечают ни времени, ни темноты.

По дну оврага бежит мелкий ручей, и так же быстро бегут их пальцы, перебирая один предмет за другим, словно играя несложную гамму. Они сидят перед коробкой и раскладывают безделушки: сережку с дыркой на месте камушка, резиновый браслет с выставки, коробку от знака отличия, жетон иногороднего метро, брелок с маской и розовый пушистый шарик с женской резинки. Раскладывают в немом согласии, будто подчиняясь ритуалу: один предмет он, один предмет она — и чувствуется в этом согласии, что делают они это не в первый раз. Розовый шарик укладывается в центр коробки, поверх ложится жетон.

— Тут еще место есть.

Мальчик роется в карманах и вытаскивает запасы: фантики от конфет, игрушку и главное украшение — цепочку. Девочка завороженно смотрит на цепочку и уже тянет к ней нежную детскую ладошку.

— Это в тайник, — мальчик хмурится и зажимает в кулак, ведь цепочку он взял на время, чтобы потом вернуть в мамину шкатулку.

Девочка не сводит глаз с цепочки, но соглашается. Кладет ее сверху, прикрывает фольгой от шоколада и опускает крышку.

— Надо спрятать.

Они ищут то самое место — тайное и находимое, сложное и понятное — и обнаруживают его у основания дерева, где в корнях прячется выемка, в которую как раз влезает коробка. Засыпают сверху травой и жухлыми, лежавшими с осени листьями. Мальчик вытирает тонкие белые пальцы о штанишки, оставляя грязный след, и говорит:

— Нужен знак. Только для нас.

Девочка оглядывает лужайку, берет камень и кладет у дерева.

— Теперь это наша тайна.

Они пожимают друг другу влажные от листьев и травы руки, и овраг будто сужается, скрепляя их клятву темнотой. Вдруг сверху раздается смех. Девочка отдергивает руку и отпрыгивает в сторону.

— А что это вы тут делаете?

Их трое, на вид лет одиннадцать. Выглядят как братья-близнецы — натянутые до середины ушей шапки, необъятные куртки, мотливые штаны. Тот, что по центру, кивает остальным — как по команде, они скатываются вниз, окружая их.

— Ничего. А вы? — мальчик отвечает вежливо, как его научили в школе, когда на уроке английского учительница спрашивала, как у него дела.

— Вы что-то прятали. Что?

Мальчик молчит. Девочка опускает голову.

— А если так? — старший заносит кулак, имитируя удар.

Девочка пытается рвануть в сторону, но второй ее удерживает, повторяя:

— Что у вас там?

— Пусти ее! — мальчик просит тихо, не пытаясь помочь. Он знает, что меньше, что слабее, что, если ты встречаешь медведя, надо сделать вид, что ты уже мертв.

— Так дай за что.

Мальчик делает вид, что соглашается, и идет к дереву. Потом перепрыгивает ручей и бросается бежать по склону, но тут же вязнет в весенней грязи и катится обратно. Он падает на живот, сверху хлопается что-то большое, тяжелое — один из этих вдавливает его все глубже в землю, заставляя вдыхать эти листья, эту траву, а руки шарятся по карманам, вытаскивая наружу все подряд, и слышен смех, и слышен крик,