Собственно говоря, он таки побывал в столице, но почти немедленно укатил оттуда в Чанс, поскольку среди прочих новостей, поджидавших его в Солфорд-хаус, оказалась та, что леди Генри тоже гостит в городе, причем не одна, а вместе с сыном, и остановилась у лорда и леди Элвастон. Поскольку она не соизволила уведомить его о подобных намерениях заранее, герцог не на шутку разозлился. Его светлость, разумеется, не касалось, куда и когда уезжает и приезжает невестка (хотя она и не имела права увозить с собой Эдмунда без согласия Сильвестра), но он счел непростительным с ее стороны оставлять герцогиню одну в его отсутствие, даже не предупредив об этом. Он помчался на перекладных обратно в Лестершир, однако, обнаружив мать не только в приподнятом расположении духа, но и предвкушающую визит сестры, задержался в Чансе всего на несколько дней. При этом герцог даже не заикнулся о том, что побывал в гостях в Остерби. У герцогини сложилось впечатление, будто все это время он провел в Бландфорд-Парке; поскольку Сильвестр недвусмысленно приказал Свейлу и Кигли хранить благоразумное молчание, то он мог быть уверен, что никакие слухи о его приключениях не достигнут ее ушей из-за болтливости слуг.

Но почему он не горел желанием рассказывать матери об эпизоде, что наверняка позабавил бы ее, – вот вопрос, на который он искал и не находил ответа; его светлость даже охватили дурные предчувствия, правда мимолетные, и он постарался выбросить из головы мысли об этом. В конце концов, ей было бы неприятно узнать, что он подверг критическому рассмотрению дочь ее лучшей подруги и счел ее неподходящей кандидатурой на роль собственной жены.

В Лондоне Сильвестр обнаружил множество приглашений, ожидающих его, включая любезную записку от леди Барнингем, в которой она приглашала его немного потанцевать у себя дома в тот же вечер (если он не сочтет ниже своего достоинства посетить скромный неформальный прием). А ведь дочь леди Барнингем была живой и веселой девушкой, второй в списке из пяти претенденток на его руку. Не имея определенных планов насчет того, чтобы заглянуть в один из своих постоянных клубов, герцог решил нанести визит в дом Барнингемов, где мог наверняка быть уверенным в том, что встретит нескольких друзей и хозяйка извинит его за то, что он оставил ее приглашение без ответа.

И в одном, и в другом Сильвестр оказался прав. К дому он прибыл одновременно с лордом Ярроу, который окликнул его с порога, пожелав узнать, где, черт возьми, он пропадал все это время. В гостиной Сильвестр обнаружил еще двух своих друзей; его приняла хозяйка, сообщившая ему, что в извинениях нет нужды – более того, они представляются ей совершенно нелепыми, поскольку вечеринка состоялась без всякой подготовки, что называется, экспромтом.

– А что еще, герцог, прикажете делать в марте, самом неподходящем изо всех месяцев, когда в Лондоне почти никого нет?

– Вы попали в десятку, – ответил он. – Мне остается лишь утешаться тем, что я оказался в Лондоне как раз вовремя, чтобы предстать перед вами и радоваться тому, что избежал вполне заслуженных упреков!

– Как будто мы с вами недостаточно давно знакомы и не можем обойтись без подобных церемоний! Предупреждаю вас, нынче вечером вы никого здесь не найдете! Я предпочитаю обойтись без представлений, посему партнершу вы вольны выбрать сами. Насколько я могу судить, все они вам хорошо знакомы.

Ее милость пребывала в приподнятом расположении духа, но постаралась скрыть свой триумф от завистливых глаз. С Солфордом ни в чем нельзя быть уверенной, и любой намек на самодовольство мог дорого обойтись леди Барнингем; а ближайшие друзья и подруги наверняка бы припомнили ей его, особенно если и в этом сезоне герцог не сделал бы Каролине предложение либо, наоборот, предложил бы руку и сердце Софии Беллерби или очаровательной леди Мэри Торрингтон. Не стоит пока что предаваться чрезмерному оптимизму. Она уже совершила подобную ошибку в прошлом году, а его светлость взял да и не оправдал возлагавшихся на него надежд; и сколь бы приятным, на первый взгляд, ни было для него общество Каролины, никто не смог бы обвинить его в том, что он сделал ее единственным объектом своих ухаживаний. Ни одна из двенадцати присутствующих юных девиц не отправилась домой с ощущением, что он пренебрег именно ею; по крайней мере трое из них совершенно определенно получили удовольствие от легкого флирта с ним.

Знай ее милость о том, что Сильвестр обнаружил досадный недостаток у мисс Барнингем, она пришла бы в смятение. Девушка оказалась чересчур покладистой. Стоило ему всего лишь приподнять брови и сказать «Да вы, наверное, шутите!», как она тут же готова была принять иную точку зрения. Она не собиралась спорить с ним или возражать ему, полагая, что его ум и интеллект превосходят ее собственный. Что ж, если некоторые (не будем показывать пальцем) считают, будто ему по вкусу подобная лесть, то они ошибаются: в таких случаях его светлости становилось смертельно скучно. Хотя вечеринка все-таки доставила ему массу удовольствия, ведь он провел недурной вечер в обществе друзей; после поездки в Сомерсет Сильвестру было вдвойне приятно, что его принимают с таким радушием и сердечностью. Задавшись вопросом, как его встретят на Грин-стрит, он криво улыбнулся, вспоминая повод, который дал своей крестной для того, чтобы отнестись к нему с предубеждением.

Но ни на лице леди Ингам, ни в ее манерах не было и следа враждебности, когда герцога провели в ее гостиную; напротив, она приветствовала его с куда большим энтузиазмом, чем ее внучка. Он застал обеих дам дома, однако Феба писала какое-то письмо по поручению миледи, и, хотя девушка встала из-за стола, чтобы пожать его светлости руку и дружески улыбнуться ему, она попросила извинить ее за то, что должна сначала закончить работу.

– Проходи же и присаживайся, Сильвестр! – распорядилась леди Ингам. – Я давно хотела поблагодарить тебя за то, что ты позаботился о Фебе. Можешь представить, как я тебе благодарна. Судя по рассказу моей внучки, если бы не ты и твоя помощь, то она сегодня не сидела бы рядом со мной.

– Право, не сочтите мои слова проявлением неуважения, но как бы вы на моем месте дали понять своей крестной, что она говорит глупости? – парировал Сильвестр, целуя крестной руку. – Мисс Марлоу надолго остановилась у вас, мадам?

– Теперь ее дом здесь, – с любезной улыбкой отозвалась пожилая дама.

– Но это же замечательно! – воскликнул герцог.

– Как вы можете так говорить? – заметила Феба, роясь в бумагах на письменном столе в поисках сургучной печати. – Только не притворяйтесь, будто пребывание в моем обществе представляется вам замечательным!

– Мне нет никакой необходимости притворяться. Или вы думаете, что мы не скучали по вас самым чудовищным образом? Уверяю, скучали и еще как!

– Вам не хватало четвертого игрока для партии в вист? – осведомилась девушка, отодвигая стул.

Когда она подошла к камину, герцог тоже поднялся на ноги и парировал:

– Ничего подобного! Мы, кстати, не играли в вист. Мистер Орде провел с нами всего одну ночь.

– Как, неужели он немедленно повез Тома домой?

– Нет, он оставил его со мной, а сам отправился восвояси, дабы успокоить миссис Орде и вашего отца. Три дня спустя он вернулся и увез Томаса с королевскими почестями, в огромном экипаже, со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, о которых позаботилась миссис Орде, начиная от подушек и заканчивая нюхательными солями.