как будто она была близка к смерти и сдерживает их. Она начинает качать бедрами, жадно принимая каждый сантиметр моего члена. "О Боже", — кричит она в ночь. "О Боже, Финн. Продолжай играть с моим клитором. Я сейчас кончу. Ф-ф-ф-ф-ааак!"

"Вот так, принцесса", — простонал я, ее тугая попка раздевает мой член, удовольствие нарастает и нарастает. "Кричи. Стони. Плачь. Мне все равно, пока ты помнишь, что это твой мужчина заставляет тебя чувствовать себя так хорошо".

"Поласкай мою киску", — умоляет она, и я перемещаю руку, чтобы погрузить два пальца в ее текущую пизду, обводя большим пальцем ее клитор. Блядь, через ее киску я чувствую, как мои пальцы притягиваются к моему пирсингу с каждым ударом.

"Да, Господи, Господи!" Каждое бессмысленное слово, которое она выплевывает, словно керосин на огонь, разжигает во мне монстра, который хочет только одного — услышать, как она кончает.

"Отдайся мне, Эффи. Иди ко мне, моя идеальная игрушка", — я впиваюсь в нее, вливая в нее всю свою добрую и хорошую часть. Отдаю ей, чтобы она могла хранить это в безопасности. Может быть, она — единственная хорошая часть меня, в конце концов.

"Финн, блядь…", — кричит она, ее тело содрогается, ее киска сжимает мои пальцы, ее клитор пульсирует. Даже ее попка плотно сжимается вокруг меня, оттягивая мое освобождение. Я со стоном вхожу в нее.

Я осторожно и нежно выхожу из нее, достаю носовой платок и вытираю свою сперму. Она тихо и удовлетворенно вздыхает, блаженно прекрасная. Я обнимаю ее, прижимая к своей груди, и вздыхаю сам.

"Я бы хотела жить в этом моменте вечно", — говорит она, прижимаясь ко мне.

"Тогда это навсегда, принцесса. Ты и я, навсегда".

1. Insane — Post Malone |

2. Love is a Bitch — Two Feet |

Глава 20

Спортивные костюмы Juicy и DVD-диски "Звездные войны

Эффи

После гала-концерта мы провели еще одну ночь в городе, но затем вернулись на ферму Бартлетт. Я знаю, что технически мы здесь в целях безопасности, но это место начинает становиться чем-то большим, чем просто местом для укрытия. До того, как я переехала к Арнакусам, я жила с родителями. Мне не разрешали жить самостоятельно по соображениям "безопасности", и уж тем более не разрешали жить с парнем до свадьбы.

В течение многих лет я не могла ослабить бдительность. Мне постоянно казалось, что я хожу по яичной скорлупе, ожидая, что вот-вот упадет другой ботинок. Это было утомительно, это разрушало все, что делало меня собой. То, что Финн принимал и даже поощрял — например, этот милый маленький сеанс рисования, которым я сейчас занимаюсь.

Есть что-то успокаивающее в том, что любому, кто хочет связаться со мной, придется ехать сюда больше часа, и я могу гарантировать, что никто в моей семье не заботится обо мне настолько, чтобы сделать это. Мне также нравится простота квартиры в амбаре. В ней нет ничего фальшивого, в отличие от дома, в котором я выросла, не нужно ничего вычурного, чтобы отвлечь внимание от уродливой сути.

Прошло четыре дня после торжества, и разговор с отцом давит на меня. Стресс донимает меня, и я рисую свою жизнь. Мне нужно поскорее связаться с Линни и спланировать наши дальнейшие действия.

Я поглаживаю кончик кисти. У меня в животе такое чувство, что меня сейчас стошнит. Так много поставлено на карту и так много вещей может пойти не так. И в последний раз, когда что-то пошло не так, меня чуть не убили.

Но влюбиться в Фокса Финнеа? Это никогда не входило в планы, поэтому тем более важно, чтобы все закончилось как можно скорее". Чем дальше зайдет дело с Финном, тем больше вероятность получить травму.

Я выглядываю в окно, и в груди у меня все сжимается, когда я вижу Финна, работающего над своим пикапом. Он возится с чем-то в двигателе, упираясь предплечьем в открытый капот. Он работает над ним почти каждый день с тех пор, как мы вернулись из города. У меня защемило сердце, когда я увидела его снова за этим занятием спустя столько лет.

Он отходит назад и вытирает свои жирные руки о тряпку. Я опускаю взгляд на свои руки, покрытые краской, и каким-то образом не могу объяснить… это похоже на исцеление.

Когда я подняла голову, он помахал мне рукой, и я подошла к окну и открыла его. "Мне нужно сбегать в гараж за запчастью, это займет не больше двадцати минут. Ты в порядке?"

"Да, скоро увидимся".

"Хорошо", — мягко улыбается он и направляется к своей машине. Я сажусь обратно на табуретку и слушаю, как двигатель взревел и поехал.

Кажется, что прошло всего несколько секунд, прежде чем я снова услышал звук хрустящего гравия. Я высовываю голову из окна: "Что ты забыл…"

Сердце заколотилось в груди, когда я увидела, что по дороге к дому приближается машина отца.

Финн

Возможно, я еду быстрее, чем следовало бы, по этим извилистым проселочным дорогам, но мне не терпится промыть последние проржавевшие трубопроводы. Когда грузовик десятилетиями стоит в сарае, все вокруг разъедается и ржавеет. Но если я прав, это должно стать последним препятствием на пути к тому, чтобы снова запустить машину. Не могу дождаться, когда снова услышу гул его двигателя.

Я проезжаю мимо вспышки желтого цвета. Я понимаю, что это куст подсолнухов, мимо которого я проезжал на прошлой неделе, и быстро разворачиваюсь. Я выхожу из машины и срезаю три больших цветка, с особой осторожностью кладу их на пассажирское сиденье, чтобы они не испортились, как в прошлый раз. Но на всякий случай, поэтому у меня их три.

Я мчусь по гравийной дороге, проношусь мимо большого дома, жму на тормоза и ухожу в занос, когда на моем обычном месте оказывается другая машина.

Мой пульс подскакивает, а сердце почти останавливается. Страх. Он струится по моим венам. Редкая и тревожная эмоция, которая заставляет меня вскочить с места и броситься к амбару. Я знаю, что, кого бы я ни нашел, он не будет дружелюбным. Никто не придет без предупреждения, если не хочет быть застреленным по прибытии.

Я достаю пистолет, прежде чем распахнуть дверь. От открывшейся передо мной картины у меня забурлило в животе. Какой-то громила, чье имя я слишком боюсь вспомнить, держит руки Эффи за спиной, в то время как ее отец бьет ее кулаком в живот. Ее ноги отрываются от пола, и