Пророкотал гром – долгое, низкое ворчание, пока еще отдаленное.

Я шел по пристани, направляясь к привычному домику службы Приема и торопясь покончить с формальностями, чтобы успеть найти отель раньше, чем буря достигнет берега. Здание находилось чуть поодаль от гавани, за небольшим складом. Чтобы туда попасть, я поднялся по каменной лесенке.

Снаружи ждала только Кан. Она стояла под тентом, укрываясь от солнца, держа в руке мой жезл и помахивая ножом на цепочке. Но в полном одиночестве.

Где же остальные?

Кан протянула мне жезл, но я с одного беглого взгляда не смог определить, процарапала ли она уже новую бороздку.

– Убыли нет, – сообщила Кан. – Градуал Деммера нейтрален.

– Вы уже разметили жезл?

– Градуал нейтрален. Необходимости нет, оплаты на Деммере нет.

Снова заворчал гром – громче, ближе и более гулко. Воздух был раскален и неподвижен. Я чувствовал, как пот катится по шее, стекая между лопаток.

Кан была одной из самых молодых среди адептов, и каждый раз, как я встречал ее в прошлом, держалась позади, предоставляя другим улаживать градиенты времени. Я бросил взгляд мимо нее, в направлении надвигающегося шторма, но бо`льшую часть вида загораживали строения гавани.

– Вы уверены насчет денег? – спросил я.

– Что вас беспокоит?

– Убыль – если ее не удалить, она начнет накапливаться. И где остальные?

Она поджала губы и издала пренебрежительный звук.

– Отнесите жезл туда, – предложила она, качнув головой назад, в сторону входа в здание Приема, находившегося позади нее.

Вновь тяжкий раскат грома. Туча быстро заволакивала солнце. Мне хотелось получше рассмотреть море, так что я сделал несколько шагов в сторону. Посмотрев вниз, на гавань, я увидел, что за короткое время нашего разговора с Кан буря переместилась намного ближе. Я видел сливающиеся струи дождя, падавшие невдалеке, отрезая бо`льшую часть видимого морского пространства. Вместе с тучей подступал ветер. Волны с силой разбивались о волнолом. В гавани мужчины и женщины поспешно работали, крепя к причалам маленькие лодки и яхты. За считаные мгновения тень грозовой тучи превратила город, полный разморенного спокойствия, в мрачное, замкнутое место.

Бело-розовое полотнище света полыхнуло четыре или пять раз. Классической зигзагообразной «вилки» я не разглядел, но такой яркой молнии никогда раньше не видел. Секунду-другую спустя вновь грянул гром, на этот раз ужасающей силы и сопровождающийся гулкими раскатами. Через несколько мгновений нас накрыло дождем, обрушившимся косо и тяжело. Я взглянул на здание Приема с открытой дверью, всего в нескольких метрах от нас. Велико было искушение броситься туда, но тент адептов оказался еще ближе, так что я нырнул под него, встав рядом с Кан.

Кто-то, находившийся в здании Приема, захлопнул изнутри дверь, а секунду спустя закрылись и окна.

Дождь быстро перешел в град; грозный камнепад белых шариков без устали лупил по бетонной набережной. Я гадал, сможет ли тент выдержать этот потоп, но Кан, заметив, что я смотрю вверх, прокричала мне что-то, чего я не смог разобрать из-за грохота градин.

Градины скапливались на пологе тента, заставляя его проседать. Кан, потянувшись вверх, толкнула полотнище, обрушив на землю вокруг нас новый оглушительный водопад ледяных шариков. Я втянул голову в плечи и отступил, едва не выпав под град с другой стороны убежища. Холодный резкий ветер хлестал нас, вздувал полотнище, сбрасывая с него все новые ледышки.

Потом град прекратился так же внезапно, как и начался. Громыхало почти не переставая, молнии кроили небо с чудовищной энергией и обрушивались на части города, видимые с того места, где мы жались под тентом, но град прекратился. Поверх бетона раскинулось неровное море льда. Брюхо огромной тучи над головой было темно-серым, пронизанным красными нитями. Она вспыхивала, словно огромная неисправная лампочка.

Я ощутил, как с моря приносит теплый воздух.

Кан сказала:

– Не двигайтесь! Еще опасно.

Не успела она договорить, как град вновь сыпанул с неба. На сей раз градины были даже больше, и громче гремели, но закончился град быстрее, меньше чем за минуту. Гроза продолжалась, над нами и вокруг нас, пугающе близкая и оглушительно громкая – некоторые раскаты, казалось, сотрясали все мое тело.

Теплый воздух, пришедший следом за штормом, принес с собой знакомое ощущение тропической сырости. Буря еще не кончилась, потому что за градом вскоре последовал проливной дождь, настоящий ливень. Почти сразу на бетонированном пространстве оказалось столько воды, что градины поплыли и были унесены прочь, когда вода начала стекать.

К моему удивлению, Кан вышла из-под тента быстро и быстро прошла в гущу ливня. От дождя ее одежда и волосы промокли насквозь, но она стояла неподвижно, запрокинув лицо к небу, закрыв глаза, открыв рот и предоставив воде струиться по телу. Она стояла, а буря между тем начала стихать, удаляясь вглубь острова. Молнии и гром не прекращались, и дождь еще лил, но худшее явно уже было позади.

Дверь в здание Приема внезапно открылась, и появились трое чиновников – две женщины и мужчина. Они тоже вышли на открытое место перед зданием прямо под каскадами хлещущего дождя. Встали недалеко от Кан, собравшись в кружок, воздели лица и руки к небу, навстречу очистительным струям.

За тем местом, где я стоял, на спускавшейся к гавани улице, из домов выходили еще люди и стояли, прямо в одежде, обнимаясь с дождем.

Когда вышло солнце и хляби наконец закрылись, вернулась тропическая жара, словно вдруг открыли дверь печки. Теплый воздух огромными волнами нахлынул со стороны гавани.

Кан помотала головой, так что мокрые волосы разлетелись, потом отбросила их за спину обеими руками. Потянула переднюю сторону рубашки, отлепляя ее от тела, и, даже не посмотрев в мою сторону, спустилась по лесенке и пошла по набережной. Чиновники вернулись в здание. Народ на улице расходился. Вода мчалась по канавам вдоль мостовой, уносясь прочь с журчаньем и бульканьем.

Я подождал, не вернется ли Кан, но в конце концов подобрал вещи и открыл дверь в здание Приема. Чиновники ждали меня за стойкой, все еще с мокрыми волосами и одеждой. Вода хлюпала у нас под ногами.

Час спустя я вышел наружу, потрясенный тем, что случилось в офисе, разгневанный и взбешенный чиновниками, настоявшими на детальном обыске всех вещей в моем багаже и меня лично, но теперь, когда я, наконец, ушел оттуда и немного успокоился, я задумался о том, какой скрытый смысл могло иметь это событие. Я уже привык ожидать, что диалог в Приеме окажется несколько загадочным, но банальным и скоротечным мероприятием. Почему на Деммере оказалось по-другому? Что во мне возбудило их подозрения и чего они искали? Поначалу они показались мне комичными в мокрой одежде, но в последовавшем допросе и дотошном обыске не было ровно ничего забавного.