Написанный с новой точки зрения историками Московского государственного педагогического института во главе с А. В. Шестаковым «Краткий курс истории СССР» для 3-го и 4-го классов рассматривал советский период в преемственной связи с общим развитием российской государственности. Рукопись этого учебника в наибольшей мере соответствовала требованиям правительственной комиссии и была признана лучшей. Ее доработку осуществляла специальная группа ученых под руководством А. А. Жданова, в которую были включены опытные историки старой школы К. В. Базилевич, С. В. Бахрушин, Б. Д. Греков, Н. М. Дружинин, В. И. Пичета и др. В сталинском Политбюро Жданов был наиболее подготовлен для этой роли как человек, получивший глубокое образование в дореволюционной классической гимназии по учебникам Д. И. Иловайского и других представителей дореволюционной русской исторической школы.

Утвержденный 22 июля текст являл собой «своеобразный сплав двух главных идей – идеи возвеличивания старой государственности и идеи неизбежности и благотворности победы социализма в России». 22 августа в «Правде» было опубликовано постановление жюри комиссии. Оно гласило: «Краткий курс истории СССР» под редакцией профессора А. В. Шестакова считать одобренным Правительственной комиссией и рекомендовать в качестве учебника для третьего и четвертого классов»[675]. Учебник был запущен в массовое производство. В начале октября 1937 года издание вышло в свет. Сквозь все содержание учебника красной нитью прошла тема патриотизма, любви к Родине и ее истории. В период, когда надвигалась угроза фашизма, эта тема звучала особенно злободневно. Воплощенные в нем государственно-патриотическая концепция отечественной истории, идея преемственности лучших традиций предков новыми поколениями соотечественников стали ориентиром для учебников для средней и высшей школы и для системы политического просвещения[676]. Учебник А. В. Шестакова переиздавался до 1955 года, выдержал на русском языке 25 изданий общим тиражом почти 7 млн экземпляров[677].

Для занятий в высшей школе И. В. Сталин приказал в апреле 1937 года «немедленно приступить к изданию Ключевского», переиздавались материалы из учебника по русской истории С. Ф. Платонова, другие работы историков старой школы. Решено было напечатать «Историю XIX века» французских историков Э. Лависса и А. Рамбо с частью, посвященной истории России[678]. Все это было призвано в какой-то мере заполнить пустоту, образовавшуюся на месте «школы Покровского».

Приветствуя выход давно ожидаемого «Краткого курса истории СССР», «Правда» не скрывала его главного предназначения: «Перед советской школой и ее учителями стоят задачи огромной государственной важности. 30 миллионов школьников надо воспитать в духе беспредельной любви к родине, преданности партии Ленина – Сталина»[679]. Своевременность перевода школы на обучение и воспитание в духе национально-государственного патриотизма было в полной мере осознано после Великой Отечественной войны. И. В. Сталину приписывают слова: «Войну выиграли сельские учителя»[680]. В этом случае имелись в виду поколения советских людей, получившие историческую и идеологическую подготовку в сельской школе (выигравшая войну армия была премущественно крестьянской по составу). Нарком просвещения В. П. Потемкин сказал то же самое о всей школе: «Советская школа победила фашистскую школу; советский учитель победил немецкого учителя-фашиста»[681].

Заявка на русское первенство в мировой культуре

Новые представления о советском народе стали широко пропагандироваться с принятием новой Конституции СССР. В связи со столетием гибели А. С. Пушкина центральная партийная газета «Правда» 10 февраля 1937 года посвятила поэту передовую статью «Слава русского народа». В ней заявлено: «Единый в своем национальном многообразии советский народ торжественно чтит Пушкина как веху своей истории». Частичная реабилитация поэта состоялась еще раньше – с принятием 27 июля 1934 года постановления Политбюро ЦК о мероприятиях, связанных со 100-летием со дня смерти поэта. В статье, имеющей характерное название «В защиту Пушкина», говорилось о необходимости борьбы с «вульгаризацией социологического метода Маркса» и недопустимости превращения художественных произведений в «голый социально-экономический документ». В частности, отмечалось, что из литературоведческих работ Д. Благого «Социология творчества Пушкина» (1931), «Три века русской поэзии» (1933) невозможно понять, почему Пушкин был для Ленина «лучше» Маяковского. «До самых корней своего творчества Пушкин был именно “буржуй”, – это с очевидностью вытекает из всего социологического анализа, произведенного Благим»[682]. В 1937 году произошло превращение поэта из «буржуя» в «интернационалиста». Теперь подчеркивалось: «Пушкин глубоко национален. Поэтому он стал интернациональным поэтом», и русский народ, оказывается, «вправе гордиться своей ролью в истории»[683]. А об изображении его прошлого Н. И. Бухариным и школой М. Н. Покровского «Правда» вскоре выразилась и вовсе уничтожающе: «Можно только удивляться, как эта антинародная ересь печаталась»[684].

В 1938 году журнал «Большевик» давал новую установку в трактовке XIX века отечественной истории. Она содержалась в предисловии Е. В. Тарле к «Истории XIX века» французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, помещенном не только в вышедшем из печати томе, но и на страницах партийного журнала. Роль России и русского народа в мировой истории представлялась здесь в духе, диаметрально противоположном «школе Покровского». Россия, писал Тарле, была не только жандармом Европы; от начала и до конца XIX в. она оказывала «колоссальное влияние на судьбы человечества… Этот век был временем, когда русский народ властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре». Россия дала миру не только «четырех титанов» – Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, одно из первых мест заняли русские и в области живописи (Суриков, Репин, Верещагин, Серов), и в музыке (Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков, Даргомыжский, Рахманинов и Чайковский), и в точной науке (Лобачевский, Менделеев, Лебедев, В. Ковалевский). Этот век «был временем, когда впервые особенно ярко проявилось мировое значение русского народа, когда впервые русский народ дал понять, какие великие возможности и интеллектуальные и моральные силы таятся в нем и на какие новые пути он может перейти сам и в будущем повести за собой человечество»[685].

Таким образом, в 1937–1938 годах получало зримые очертания новое отношение к отечественной истории, к ее преподаванию, к собирательной роли в ней русского народа. Это означало, что на роль главной преобразующей силы в стране и мире наряду с пролетариатом выдвигался русский народ. В этой связи становилось неуместным числить его исключительно среди «наций, которые являлись нациями угнетающими», как это делала Программа РКП(б), принятая на VIII съезде партии в 1919 году[686].

Вместе с тем пропагандисты постоянно твердили, что в СССР обеспечивается расцвет всех народов страны. Парадная книга, выпущенная редакцией «Правды» к 20-летию советской власти и воспевающая «глубину и жизненность большевистской национальной политики», провозглашала: «Народы не расстаются с богатствами национальной культуры. Им дорого их своеобразие. Но оно дорого и большевикам». Ленин и Сталин представлялись в этой книге «народными героями на легендарном фоне национальной героики, в пышном окружении старинного поэтического орнамента»[687].

С середины 1930-х годов средства массовой информации начали чаще отмечать бескорыстную помощь России и русских другим республикам и народам страны. «Всей силой своего могущества, – утверждала