русскую культуру». О Н. И. Бухарине говорилось: «Иуда Бухарин в своей звериной вражде к социализму писал о русском народе как о “нации Обломовых”. Это была подлая клевета на русскую нацию, на мужественный, свободолюбивый русский народ». Русский народ закреплялся на месте «первого среди равных», почитаемого и любимого всеми другими народами СССР, из-за его «высоких революционных достоинств», «благородных качеств», «прекрасного языка», «замечательной, наиболее передовой культуры»[717]. Словно предвосхищая основные направления послевоенной кампании по борьбе за утверждение первенства русской культуры, автор энциклопедической статьи писал: «Русская литература и русское искусство занимают первое место среди самых совершенных образцов мирового человеческого гения. Нет такой отрасли мировой науки и человеческой деятельности, где бы русский народ не был представлен своими талантливейшими сынами»[718].

Здесь же присутствует и тема борьбы с антипатриотами и «низкопоклонниками», намеченная раньше и приобретшая уже явные признаки ксенофобии. Огульно утверждалось, например, что «“самодержцы всероссийские” с их придворными кликами из русских проходимцев и иностранных прохвостов (вроде “истинно русских” немцев Биронов, Бенкендорфов, Плеве, Ренненкампфов, Врангелей и др.), выступавшие палачами-русификаторами, в действительности не только никогда не были патриотами страны русского народа, но всегда являлись заядлыми врагами русской культуры, презиравшими прекрасный, богатый и яркий русский язык, позорившими русское национальное достоинство»[719].

«Народ приветствует свое героическое прошлое»

Новая историческая концепция, утверждавшаяся в 1936–1937 годах, отнюдь не была лишь событием науки. В условиях подготовки к войне она становилась основой массовой пропаганды, героико-патриотического воспитания, духовной мобилизации населения на защиту Родины. Традиции Гражданской войны и пролетарской солидарности для Отечественной войны мало подходили. Новый подход к прошлому позволял многократно усилить классовое и интернациональное направление в идеологии историко-патриотическим.

Этим целям служили и широчайшее чествование А. С. Пушкина как национальной гордости, славы русского народа, приуроченное к столетию (10 февраля 1937 г.) со дня его гибели[720], и выход на экраны в том же году кинофильма «Петр Первый». Пушкину окончательно простили его дворянское происхождение и придворный чин камер-юнкера. Кинофильм положил начало историко-патриотической теме в советском кинематографе. До этого образ царя подавался скорее в отрицательном плане: тиран, западник, пьяница, кровопийца (душил простой народ поборами, на его костях построил Петербург). В фильме все это отошло на задний план. Царь представал прежде всего в образе прогрессивного деятеля, державостроителя, укрепителя государства Российского.

Провести такую точку зрения на Петра I автору сценария А. Н. Толстому и режиссеру В. М. Петрову было непросто. После публичной читки сценария, устроенной 10 мая 1935 года, по свидетельству писателя, «множество всевозможных штатных „теоретиков“ от кино обрушили на нас самые разноречивые требования. Вихляющийся, истеричный Петр, которого нам навязывали, никак не совпадал с нашими замыслами. От нас требовали показать конечную неудачу, провал всей преобразовательной деятельности царя. Эти требования сводили, по существу, на нет наше стремление показать прогрессивное значение петровской эпохи для дальнейшего развития русской истории». В. М. Петров настаивал: «Совершенно ясно, что мы должны решительно покончить с пренебрежительным отношением к этой исключительной личности своего времени и категорически отбросить вульгарно-социологические воззрения некоторых наших историков… Мы должны создать образ не болезненного выродка императорской фамилии, не дебошира и пьяницы, каким часто изображали Петра I, а образ крупнейшего государственного деятеля и реформатора своей эпохи». Актер Н. К. Симонов, вспоминая о работе над образом царя, писал: «Этот образ сложен, многогранен. Мне хотелось показать историческую прозорливость Петра, его патриотизм, преданность исконным интересам России. Хотелось, чтобы в годы осложнившейся международной обстановки перед Отечественной войной, когда снимался фильм, каждый советский человек почувствовал величие и силу своей Родины»[721]. Тем не менее осуществить замыслы создателей фильма удалось только после их обращения за помощью к И. В. Сталину. На встрече Сталина с Толстым и Петровым их концепция фильма была одобрена. После этого Кинокомитет стал всячески помогать продвижению картины. Первая серия фильма вышла на всесоюзный экран 31 августа 1937 года и вызвала неимоверный ажиотаж. Только в Москве за первые 11 дней показа фильм посмотрели 1 миллион 600 тысяч человек. Вторая серия вышла на экраны в марте 1939 года и была встречена с таким же воодушевлением, как и первая. Главные создатели фильма были награждены орденами Ленина и Сталинской премией[722].

В 1937 году в целях патриотического воспитания была использована также годовщина Отечественной войны 1812 года. 7 сентября состоялось открытие Бородинского исторического музея, приуроченное к 125-летию войны с Наполеоном и сопровождаемое многочисленными статьями в газетах, прославлявшими в нарушение революционно-пролетарских традиций фельдмаршала Кутузова и других полководцев, еще недавно изображавшихся врагами трудящихся и реакционерами[723]. Был придан надлежащий вид памятникам на полях великих сражений: Куликово поле, Полтава, Бородинское поле. «Великое прошлое русского народа в памятниках искусства и предметах вооружения» стало основной темой выставки, открытой в Эрмитаже 7 сентября 1938 года. История страны представала перед зрителем в ее вещественном, документальном выражении, оживала на щитах и стендах. Среди полководцев, как подчеркивалось в «Известиях», особенно выделяется фигура фельдмаршала А. В. Суворова[724].

В ноябре 1938 года на экраны Союза был выпущен фильм «Александр Невский». Это был, как писала «Правда», «патриотический фильм о величии, мощи и доблести русского народа, его любви к родине, о славе русского оружия, о беззаветной храбрости в борьбе с захватчиками русской земли»[725]. Невский стал героем поэмы К. Симонова «Ледовое побоище» (написана в 1937 г., опубликована в начале 1938-го). Поэт наделил князя не только патриотическими, но и в какой-то мере ксенофобскими качествами. Немцы в представлениях князя, нарушая русскую границу, «влезают к нам под кровлю / За каждым прячутся кустом, / Где не с мечами – там с торговлей, / Где не с торговлей – там с крестом». Правда, сам поэт ксенофобом не был. Он не сомневался, что «не нынче-завтра грохнет бой», советскому народу придется «одним движением вперед» пойти на защиту своей родины, и в этих условиях германский народ покончит с фашизмом. Настанет час, когда этому «фашизм стряхнувшему народу / Мы руку подадим свою. / В тот день под радостные клики / Мы будем славить всей страной / Освобожденный и великий / Народ Германии родной»[726].

Большой общественный резонанс имела опера «Иван Сусанин», премьера которой состоялась в апреле 1939 года. В ее дореволюционном варианте («Жизнь за царя») Сусанин жертвовал своей жизнью ради спасения царя от пленения поляками в Смутное время. В новом варианте Сусанин спасает не царя, а Москву. Финальный эпизод (яркая толпа приветствует ликующим хором «Слава, слава!» вступающих на Красную площадь победителей во главе с Мининым и Пожарским) «Правда» представляла как «момент, когда зрители и артисты сливаются воедино, и кажется –