— И кто же не позволил ему вернуться к семье и поужинать?

— О, их двое, Исаак. Моя жена и ваша дочь.

— Похоже, у него также нет никакого желания познакомиться с неизвестной дальней родственницей.

— Совершенно верно. Рубен влюбился. Это маленькая, застенчивая девочка с очень скромным приданым. У нее вполне достойная семья, но совершенно обычная. А моя жена… — Его голос стих.

— Понимаю, — смеясь, сказал Исаак. — В конце концов ваша жена и моя — сестры. Возможно, нам придется взять дело в свои руки, прежде чем молодой человек уморит себя голодом во имя любви.

— Не думаю, что это будет легко.

— Я тоже так не думаю, но это необходимо. — Он помолчал, вслушиваясь в далекие звуки в ночной тишине. — Но, Джошуа, мне кажется, что вы очень устали. Ложитесь спать, не стоит сидеть здесь со мной только потому, что я не могу уснуть из-за усталости после дороги.

— Я — старик, Исаак. Старик, который женился на молодой женщине. Это уже серьезная причина для усталости, не так ли? Но не моя милая Дина вытягивает из меня силы. В эти дни даже камни в этом городе исходят тревогой и мешают мне спать. Пока мои домашние отдыхают, я брожу по дому и двору и прислушиваюсь — не зазвучит ли колокол, возвещающий о том, что пришел наш конец. И лишь когда небо начинает светлеть, я понимаю, что мои страхи не то чтобы необоснованны, но лишь преувеличены — и я падаю в кровать и наконец могу ненадолго забыться сном.

— Вчера утром были убиты трое мужчин, — сказал Исаак. — В имении неподалеку от дороги на Таррагону. Среди них был Фернан, дядя молодого Жилберта, которого мы привезли с собой. Не уверен, что смерть дона Фернана и его людей — это приближение конца, но это показалась мне довольно зловещим знаком.

— Почему зловещим?

— Потому что, если верить этому молодому человеку, убийцы не смогут извлечь никакой выгоды из смерти Фернана. Это преступление никому не было нужно.

— Уверен, он рассказал вам не все, — спокойно произнес Джошуа. — Наверняка есть те, кто полагает, что сможет извлечь выгоду из этого деяния.

— Действительно? И почему вы так думаете?

— Всегда есть люди, которые считают, что смерть землевладельца могла бы принести им пользу. Возможно, они уже пытались опозорить его или уничтожить его репутацию, — сказал Джошуа.

— Меня очень интересует все, что вы знаете об этом деле, — сказал Исаак.

— Об этом деле я ничего такого не знаю. С чего мне интересоваться землевладельцами-христианами, к тому же живущими довольно далеко отсюда? Я рассуждая в общем. — Он замолчал и налил немного вина в стаканы. — Но мне и правда кое-что известно, но это совсем другой случай.

— Я был бы не прочь послушать ваш рассказ, если только вы не очень устали.

— Нисколько. Имя арендатора… нет, я не буду называть вам его имя. Давайте будем называть его доном Фернаном, — начал Джошуа. — Мы много лет поддерживали с ним крепкие и очень выгодные торговые связи. Отношения были самые дружественные. У него не было своей собственности, но он управлял состоянием своего шурина. Его молодая сестра была очень достойной женщиной, которая безмятежно жила в окружении семьи и слуг. Все ее очень любили. Как мне помнится, у нее был сын и одна или две дочери, но точно я сказать не могу. Я с ней никогда не встречался. Затем, быть может, лет шесть тому назад, шурин умер…

— От чумы?

— Возможно, во время чумы, — сказал Джошуа, — но, насколько мне известно, от другой болезни. Даже в тот ужасный год люди умирали и по другим причинам.

— Это верно, сказал Исаак. — Я тоже помню подобные случаи.

— После смерти этого землевладельца его сосед предъявил документ, по которому к нему отходили все земли, дом и имущество в обмен на долг покойного. Дон Фернан внимательно изучил документ и уверенно поклялся, что стоящая там подпись не была подписью его умершего шурина. Насколько я знаю, это подтвердили и другие.

— Но в этом случае дело должно было быть как-то улажено, не так ли?

— Ну, Исаак, вы же знаете, когда жадный человек предъявляет иск подобного рода, обычно он позаботится о том, чтобы за его спиной стояли один-два весьма влиятельных человека. Протест был принят в суде. Несколько свидетелей присягали в том, что шурин никогда не имел долга, и уже, конечно, не такой, который был бы равен стоимости его дома и земли. Соседу также пришлось привести свидетелей по этому делу. Не буду терзать вас длинной историей исков и протестов, но в конце концов после трех лет судебных разбирательств дон Фернан победил. Теперь он действовал исключительно от имени своих племянника и племянниц, поскольку его добрая сестра умерла, истаяла, как говорили, от тоски по своему умершему мужу и беспокойства, что ее и ее ребенка, или детей, лишат дома.

— Ужасная история, — сказал Исаак. — Но совершенно обычная.

— Это еще не конец, — мрачно заметил Джошуа. — Затем кто-то, по всей вероятности сосед, заявил, что мой добрый друг, дон Фернан, — злостный еретик и укрыватель других еретиков. Он поклялся, что у него есть документ, переданный ему одним слугой как раз перед тем, как тот бежал в далекие края. Земля, на которой стояла усадьба, принадлежала епархии Барселоны, где обвинение доставило ответчикам некоторые неприятности, но с ним быстро разобрались. Разочарованный информатор отправился к архиепископу. Он не добрался до дона Санчо, но сумел добиться аудиенции инквизитора. Инквизиция заинтересовалась признаками возобновления еретичества в Таррагоне, и дон Фернан был схвачен. После короткого следствия молодой племянник дона Фернана, юноша шестнадцати или семнадцати лет, я не помню точно, исчез. У дона Фернана были друзья, да и сам он оказался достаточно умным человеком и сумел избавиться от этих новых напастей.

— Почему племянник бросил своего дядю?

— Все думали, что именно он был причиной слухов о ереси и укрывательстве еретиков. Но, чтобы узнать правду, нужно спросить его самого. Если бы его сумели найти и он смог бы все рассказать. Но я подозреваю, что теперь он уже понял, что не всем людям можно доверять.

— Наверняка понял, — сказал Исаак. — Если, конечно, он все еще жив.

— Конечно, брат. Скорее всего, он сейчас уже далеко от Таррагоны, ибо только он может разоблачить тех, кто совершил столько страшных преступлений.

— А человек, который прячет его, подвергается серьезной опасности, не так ли?

— О, если бы я был тем, кто его укрывает, я бы особенно не волновался. Обвинения ложные, и нужны лишь деньги и небольшая помощь, чтобы поставить точку в этой истории.

— Печальный рассказ, Джошуа. Мне жаль этого молодого человека, и надеюсь, что вы правы в своих оценках, — сказал Исаак. — Но мой опыт подсказывает, что ошибочность обвинений — еще не гарантия выигрыша дела.

— Возможно, ему помогут друзья, — мягко сказал Джошуа. — Ему желают добра не только торговцы-евреи, но и его друзья-христиане, которые вхожи к самому королю.