litbaza книги онлайнДетективыПротивоядие от алчности - Кэролайн Роу

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 71
Перейти на страницу:

— Мы слышали о нападении на еврейского торговца, который после этого умер, а его имущество было разграблено. Это возмутило Его Величество. Это сообщение верно?

— Да.

И он скупо и точно изложил все, что было связано с нападением.

— Это самое интересное, — заметил Беренгер. — Я как раз собираюсь изучить затронутые вами вопросы.

— Отлично, — заключил Санта По. — Когда я закончу мой следующий отчет, вы, ваше преосвященство, можете добавить к нему свои соображения, если пожелаете. Прошу прощения за то, что пригласил вас сюда, но мы можем доверять Раймундо, хозяину этого дома. В свое время он был слугой моего отца; он очень честен, предан и к тому же ему хорошо платят.

— Очень удобно.

Санта По поднялся и поклонился.

— Я сообщу вам, как только закопчу свой отчет. Незамедлительно. В городе назревают волнения.

Глава вторая Еврейский квартал и монастырь

Утром первого мая гулко зазвонил соборный колокол, сзывая епископов провинции Таррагона на совет. Этот призыв был не слишком нужен. Они уже стояли под арками, в полном блеске своих регалий, ведя ни к чему не обязывающую беседу и дожидаясь архиепископа. В то утро он проводил мессу во имя Святого Духа в честь открытия Генерального совета, точно так же, как в тот день, когда много лет назад был проведен первый Генеральный совет.

Огромное число прелатов производило сильное впечатление. Несмотря на то что Беренгер неоднократно принимал участие в подобных церемониях, он все равно был поражен ее красотой. Вышитый шелк и тонкое полотно пылали на фоне мрачного величия собора; хор слаженно пел «О, приди к нам, Дух Святой», голоса взмывали под купол, отражаясь от высокого арочного потолка. Дьякон изумительным тенором пропел отрывок из Евангелия — «Я есмь пастырь добрый».

Дон Санчо поднялся, чтобы прочитать проповедь на совете, и Беренгер приготовился выслушать язвительное осуждение за неповиновение.

— Скупость причина всякого несчастья, — начал он на латыни, и произнес проповедь, столь же изящную, сколь и краткую. Все присутствующие сочли ее своего рода шедевром, несмотря на то что епископ Викский, сидевший рядом с Беренгером, счел, что эти слова не могут быть обращены к нему, и заснул, как только архиепископ начал говорить. Он мирно дремал на своем стуле, пока не началось чтение официальных документов.

Присутствовавшие по очереди называли себя. Тех, кто не смог приехать, заменили их официальные представители. Беренгер несколько цинично подумал, что для многих из тех, кто сидел в резных креслах вокруг него, главное было уже сделано. Они поднялись — их присутствие было замечено. Теперь они, не стесняясь, могли спокойно вздремнуть до послеполуденной части встречи, когда улаживались различные неофициальные вопросы.

И колено, которое не беспокоило его с самого Сан-Поль-де-Мар, снова начало ныть.

Спустя некоторое время тем же утром наконец явились столь давно ожидаемые гости Джошуа и Дина. Юдифь обняла сестру; Ракель покорно поклонилась тете с дядей, а затем отступила в сторону, пропуская Жилберта, который, прихрамывая, прошел через ворота.

— Мой дорогой Джошуа, — сказал Исаак, — мы привели с собой одного из моих пациентов. Позвольте мне объяснить…

Ракель безучастно наблюдала, как Джошуа принял краткие объяснения Исаака и любезно вышел вперед, чтобы поприветствовать неожиданного гостя. Но когда его взгляд упал на незнакомца, он напрягся, как человек, который сворачивая за угол, неожиданно оказывается лицом к лицу с противником. Она перевела взгляд на спокойно улыбавшуюся тетю и снова посмотрела на Джошуа, который, казалось, был сама любезность. Тряхнув головой, она решила, что глаза обманули ее.

— Племянник моего мужа очень хотел быть здесь, чтобы встретить вас, — сказала Дина, удовлетворенно глядя на племянницу. — Но он занят в лавке и не смог прийти.

— Мы жаждем увидеться с ним так же сильно, как и он сам этого желает, — сказала Ракель, заработав свирепый взгляд матери.

Жилберта уложили в прохладной, просторной комнате, а остальные с облегчением разошлись, чтобы смыть дорожную грязь и пыль и переодеться в чистую одежду.

Госпоже Эликсенде не дали такой возможности. Как только она, вся в дорожной ныли и измученная жарой, вошла в монастырь Святой Девы в Таррагоне, ее сразу же вызвали в кабинет матери-настоятельницы.

— Моя дорогая Эликсенда, я никогда не думала, что вы способны сделать нечто подобное. — Пожилая женщина строго посмотрела на коленопреклоненную аббатису и покачала головой.

— Да, мать-настоятельница, — ответила аббатиса монастыря Святого Даниила. — Я совершила большую ошибку.

— Нет. Это бы меня не удивило. Мы все можем ошибаться. Но, Эликсенда, меня удивило, что вы — самая умная изо всех моих монахинь — повели себя так глупо. Вы же знаете, что зло можно искупить. И все это понимают. Но теперь придется исправлять последствия вашей глупости. И это может оказаться весьма непростой задачей.

— Я готова сделать все, что для этого нужно, мать-настоятельница.

— Вы опоздали, — язвительно бросила настоятельница и принялась ходить взад-вперед по комнате. — Я сожалею о том, что вы сразу же не послали сюда Агнет, а ждали так долго. Вы должны понимать, что теперь все будут думать, что вы силой вынудили отправить ее.

— Теперь я это понимаю, мать-настоятельница. Мне хотелось иметь достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть обвинения против нее, — сказала Эликсенда. — Даже несмотря на то, что она сама свидетельствовала против себя, я не могла поверить, что она была вовлечена в предательство.

— Его Величество сам рассмотрел все обвинения и остался удовлетворен. Этого недостаточно?

— И, кроме того, я боялась, что, если бы ее послали в Таррагону без вооруженного сопровождения, ее семья сумела бы освободить ее. А семья Агнеты весьма многочисленна и обладает влиятельными друзьями.

— Для ордена и вашего монастыря было бы лучше, — заметила мать-настоятельница, — если бы вы подчинились приказу короля и епископа, а она сбежала. Вместо этого вы настроили против себя дона Видаля, который стал причиной гнева Его Величества. Дон Педро — щедрый и милосердный монарх, но все знают, сколь долго он помнит оскорбления, нанесенные его людям и его семье. Он способен на ужасную месть.

— Я полагала, что спасаю всех от большей неприятности, мать-настоятельница, — медленно произнесла Эликсенда. — Включая и себя. Основная причина всех моих неудач была медлительность. Теперь я это понимаю. Я была непослушна, медлительна и глупа. Я не достойна быть аббатисой, мать-настоятельница.

— Эту мысль оставьте при себе, Элиссенда. Жалость к себе — очень опасная форма гордыни. Встань, дочь моя, — сказала она, протягивая руку. — Подойди и сядь рядом. Помоги мне придумать, как успокоить архиепископа.

— А Агнет?

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 71
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?