Она молча разглядывала его; он казался огромным, слишком крупным для такого маленького дома. Вместе они вернулись в холл, где на медном столике лежали карточки с приглашениями.

– Это все тебе, – сообщил он, протягивая ей карточки. – Леди из клуба горят желанием встретиться с тобой. Там найдется парочка боевых топоров, но остальные очень приятные особы. И вот два письма. – Он прочел на одном из конвертов: «Для миссис Джек Чендлер».

– Одно от Тори. – В первый раз за день она искренне улыбнулась. – Второе не знаю от кого. – Роза не узнала почерк на втором конверте, ничего ей не говорил и адрес какой-то индийской больницы, написанный в верхнем левом углу.

Джек велел ей пока отложить письма. У него всего полчаса на ленч, и он хотел прежде показать ей кухню.

– Конечно, дорогой, – согласилась она. – Я и не собиралась читать их прямо сейчас. – Она сунула письма в карман, но при этом подумала, что он уже второй раз за этот день отгораживал ее от Тори.

Кухней служила темная комната в задней части дома. Казалось, Джек был доволен тем, что слуги предыдущего жильца – капитана из Третьего кавалерийского, который сломал себе шею во время игры в поло, – оставили на деревянной полке коллекцию разнородных стеклянных банок, в которых было немного чечевицы и сахара. По его словам, это сэкономит деньги. Роза увидела варившийся на плите рис.

– Где же слуги? – неожиданно поинтересовалась она.

– Ты готова с ними встретиться? – осторожно спросил он. – Я велел им, чтобы они сидели в своих хижинах, пока ты тут осматриваешься.

– Конечно, конечно! – сказала она, хотя больше всего ей хотелось спрятаться куда-нибудь от всех. – Но можно я прежде посмотрю на остальную часть дома? – Она постаралась сказать так, чтобы это звучало как награда.

– Ну, тут уже почти нечего смотреть. – Он улыбнулся ей своей застенчивой улыбкой, разрывавшей ее сердце. Все-таки какие большие перемены для них обоих!

На следующей неделе все будет гораздо проще, утешала она себя. Джек снова будет в полку, а она засучит рукава и возьмется за дело.

После этого он намекнул, что, возможно, он отлучится на две недели на какую-то секретную операцию, и сказал название, которое она тут же забыла, но это где-то далеко от Пуны. Он уже говорил ей, что во время его отсутствия она может жить вместе с Тори. Плохой ли это знак, что она уже с нетерпением этого ждет?

Они закончили осмотр кухни. Он обнял ее за талию и повел по другому, короткому коридору, шепнув:

– Наша комната.

– У меня еще никогда не было спальни внизу, – сказала она ему, изображая восторг. Он открыл дверь в маленькую комнатку, пересеченную лучами солнца, проникавшего сквозь поперечные жалюзи. В центре стояла двуспальная кровать с белым махровым покрывалом, на котором кто-то выложил веточками слово «ПРЕВЕТСТВАЕМ».

– Вероятно, это сделали Дурга и Шукла, – ласково сказал он. – Какие они молодцы!

Она покачала головой и смутилась. Тема постели до сих пор заставляла ее цепенеть от смущения. Вот и теперь у нее кружилась голова.

– Где наша одежда? – поспешно спросила она, потому что у него, несмотря на дневные часы, заблестели глаза.

– Вот. – Он открыл дверь в соседнюю комнату. – Тут, к сожалению, беспорядок, но я решил, что тебе будет неприятно, если прислуга прикоснется к твоим вещам.

Ее свадебное платье лежало на полу в полотняном мешке, словно чье-то мертвое тело. Рядом ее дорожный сундук, уже поцарапанный и покрытый наклейками, ее теннисные ракетки, горка платьев, костюм для верховой езды, который она надевала в школе. Все это вперемешку с его клюшками для поло, военной формой и стопкой старых полковых журналов.

– Я все разберу, – сказала она, полная решимости быть такой же хорошей хозяйкой, как мамочка, и держать дом под контролем. – Теперь это моя работа.

– Не забывай, что теперь у тебя четверо слуг, – напомнил он. – Ты вообще можешь палец о палец не ударять, если не хочешь.

Си Си уже предупреждала ее, что идея о служанках, на которых можно переложить все хлопоты по дому, очень распространенный миф у всех здешних мужей. Она смешила Розу до колик своими рассказами о том, как некоторые служанки процеживали суп через свои тюрбаны, а одна даже (Си Си клялась, что это правда, хотя с ней никогда точно не скажешь) использовала свои пальцы в качестве подставки для гренок.

– Они станут для тебя самым серьезным испытанием. Правило первое, – она подняла палец и для убедительности вытаращила глаза, – они дети во всем.

– Я знаю, – сказала Роза Джеку, – но какие-то вещи я с удовольствием делала бы сама.

– Ну и делай, – ответил он. Показалось ей или нет, что его слова прозвучали в тот момент чуточку едко, или она просто начинала видеть во всем то, чего и нет?

– Но я жду с нетерпением встречи с ними, – на всякий случай добавила она, чтобы он снова не рассердился.

И вот теперь, один за другим, слуги выходили из тени, и она знакомилась с ними.

Первой шли Дургабаи, горничная и повариха, миловидная женщина из Махараштры с острыми скулами и блестящими карими глазами, и Шукла, ее семилетняя красивая копия, прятавшаяся за ее юбками.

Потом подошел Динеш, худой как палка и безупречно аккуратный, и поклонился без улыбки. Джек сказал, что Динеш был его опорой последние три года. За ним подошел Ашиш, дхоби-валлах (мужчина-прачка) с высохшей ногой и молочными глазами, застенчивый, как маленькая девочка. Дургабаи держалась очень приветливо, улыбалась и качала головой, говорила: «Приветствуем вас, мэмсахиб», словно заглаживая неловкость остальных.

За ленчем – гороховым супом с копченостями и пересохшей бараньей отбивной – Роза шутливо призналась Джеку, что ей ужасно трудно запоминать индийские имена и что даже с лицами у нее проблемы, они кажутся ей одинаковыми.

Он положил нож и вилку и сказал довольно резко, что ей нужно сосредоточиться, потому что нехорошо их обижать. Потом рассказал ей историю про индийского майора в его полку, который за неделю выучил все имена.

Она расстроенно уставилась на отбивную. Какую глупость она сказала! Когда она снова подняла голову, две пары темных глаз с любопытством смотрели на нее из дверей.

Джек рявкнул несколько слов на хинди, Роза услышала сдавленное хихиканье, и дверь закрылась.

– Что ты сказал, Джек? – спросила она.

– Я сказал, что, если он не перестанет пялиться на мэмсахиб, я приду в его дом и буду пялиться на его жену.

– Джек! – воскликнула она. – Да ты озорник!

– Мэмсахиб, – обратилась прямо к ней Дургабаи, появившаяся в дверях. – Простите, что помешала, но у задней двери вас спрашивает дхоби-валлах.

Роза беспомощно повернулась к Джеку.

– Что мне сказать?

Джек снова положил нож и вилку.