все эти вершины», – добавила Ира. И в тот момент я понял: она сделает это. Не знаю, как, но я понял, что она на это способна. Я очень хорошо чувствую людей. Я ей поверил. Поверил, что ей это по силам».

Вспоминает Ирина Зисман:

«Когда я произнесла эту фразу, у Абрамова не дрогнул ни один мускул. «Нет проблем», – только и сказал он. «Хорошо, тогда я пошла тренироваться», – попрощалась я. Я даже специальное приложение на телефон установила с обратным отсчетом. «Осталось 180 дней!» – докладывал он мне. Именно дней, так как мозг прекрасно реагирует именно на количество дней. Шесть месяцев, например, ему может показаться вечностью, а вот 180 дней ощущается по-другому, явно не за горами. С каждым днем отсчет становится короче, и ты поневоле выходишь на улицу – бежишь, отжимаешься, тренируешься».

Ира полетела с нами в Антарктиду и в 2018 году взошла на массив Винсона. А потом, по стопам Феди, взошла сразу и на Аконкагуа. Приехав домой, она в качестве подарка на 8 Марта запросила у мужа поездку… на Пирамиду Карстенз! И взошла и на нее!

Воодушевленная успехом Ирина по возвращении тут же записывается на Денали. Экспедиция оказалась неудачной, по разным причинам вершины тогда не достигла вся группа.

Вспоминает Ирина Зисман:

«Я вернулась домой ни с чем, психанула и записалась на Чо-Ойю. Впереди у меня было целых два месяца подготовки. К тому времени я поняла, что я способна готовиться, я тогда могла уже бегать по 10 километров, чем довольно успешно и занималась. И мы с Людой отправились на Чо-Ойю.

Это было волнительно. Там были моменты, когда было просто тупо тяжело. А местами сильно. Лютый холод. Мне тогда Люда открылась с другой стороны. Я шла за ней и думала: ведь она, как и я – девочка, но вот из чего она сделана? Как ей удается все идти и идти и не останавливаться? В то время, как я тут чувствую себя уже почти при смерти… Мне было как-то неловко перед ней, и я старалась изо всех сил не отставать от нее. Потом Люда призналась, что ей тоже было очень тяжело».

Добавлю еще раз от себя, мне довольно тяжело давался изнурительный, длинный подъем, но сзади я все время ощущала дыхание своей участницы Ирины – она не отставала от меня ни на шаг! Ну разве я могла подвести свою подопечную? Что бы она тогда подумала? Пришлось терпеть…

Вспоминает Ирина Зисман:

«Когда мы шли уже на штурм, перед нами образовалась группа китайцев – человек 30, не меньше. И, как водится, они крайне замедляли продвижение вперед: кто-то начинал в самый неподходящий момент менять баллон, кто-то останавливался на отдых. А мы ведь все к одной веревке были пристегнуты, и соответственно остановка одного человека, связанного одной веревкой с другими восходителями, ведет к остановке всей цепочки. В результате мы очень много времени провели без движения. Я не особо задумывалась на эту тему, меня все устраивало, и все эти остановки я воспринимала как еще одну благодатную возможность отдохнуть. И поскольку это был мой первый восьмитысячник, я не совсем понимала, как рассчитывать расход кислорода, чтобы его хватило до конца восхождения.

Конечно, я по всем правилам прошла мастер-классы и теоретические занятия, однако сразу в голове они не укладываются, а иногда и вовсе вылетают из нее ввиду невероятной высоты и разреженного воздуха. Но вот Люда, в отличие от меня, внутри очень волновалась: ведь она-то со всей ясностью осознавала последствия, к которым приводит закончившийся раньше, чем нужно, кислородный баллон. Ведь если бы это случилось, мы лишились бы всякой возможности взойти на вершину. Но, будучи «железным» человеком, Люда внешне оставалась абсолютно спокойной, не проявляя никаких признаков паники. Она спокойно обозревала толпу китайцев и чуть ли не с легкой улыбкой на лице намекала, что неплохо бы было как-нибудь обогнать эту китайскую группу. И тут в какой-то момент, когда в очередной раз вся наша цепочка застопорилась, Люда вдруг закричала: «Побежали!» Она отстегнулась от веревки и побежала что есть мочи, мы еле поспевали за ней. Мы бежали по крутому склону, утопая в глубоком снегу, так как ступени, прорубленные заранее шерпами, обрабатывавшими маршрут, занимали все те же китайцы. На пятом китайце я выдохлась. Я поняла, что не в силах одолеть еще двадцать пять, да еще в таком темпе, и попросила Люду остановиться. Но я более чем уверена, что если бы этого не сделала, то Люда, несмотря на свое состояние, из последних сил бежала бы все тридцать китайцев. И пробежала бы их всех. Она просто невероятный человек!

На самом деле с Людой очень легко найти общий язык. Теперь мне уже совсем не стыдно ей признаться, что хочется сделать остановку, она воспринимает это нормально. Абрамова или Ларина я попросить не осмелюсь, сразу предвижу их язвительную реакцию: а зачем ты вообще сюда приехала? А Люде я хочу выразить большой персональный респект. Ведь она такая женственная и при этом не боится брать ответственность за жизнь людей. Я прекрасно отдаю себе отчет, что мне просто жизни не хватит, чтобы хотя бы приблизиться к ее уровню. Хотя определенный горный опыт у меня уже появился».

У Ирины началась своеобразная гонка с самой собой. Ей все время казалось, что вот пройдет еще год и он станет последним. Она окончательно состарится и обессилет. И уже никуда не сможет поехать, а ведь так хотелось – еще и еще! И хотелось все быстрее, быстрее и быстрее!

После восхождения на Чо-Ойю Ирина запланировала Эверест на 2019 год. Только и считала дни, чтобы туда поскорее попасть и завершить задуманное.

«Я взошла на Эверест в 2019 году, но была собой недовольна. Так как в самый неподходящий момент заболела. А на спуске с вершины тот страх, который я все время сдерживала во время подъема, «накрыл» меня по полной. Мне было очень страшно спускаться. И мне кажется, что самое главное – это не твоя физическая форма – ведь на спуске все идут из последних сил, как бы хорошо тренированы ни были, – а твое психологическое спокойствие. Любое волнение, любой страх вызывают жуткую отдышку. Отдышка вызывает повышенный расход кислорода, которого и так мало, и взять его больше неоткуда. Здесь важно собрать всю свою волю в кулак, справиться со своими эмоциями и ровно задышать.

Огромная высота свыше 8000 метров одновременно плоха и «хороша» тем, что притупляет твое