уже неоспоримый факт. Не важно, как и по какой причине она пересеклась с ними, то, что она встала на их сторону, уже делает ее преступницей. Я не могу ошибаться в этом.

Между тем, Элен, вернувшись в свою комнату, невольно остановилась на пороге. Ей было тяжело думать о чем-то другом, после этого разговора. Все последние дни, она постоянно пыталась придумать выход из этой ситуации, способ хотя бы немного помочь Ролланам, но вариантов просто не было. Она никак не могла повлиять на происходящее.

Внезапно, заметив движение краем глаза, Элен приподняла голову и посмотрела в сторону открытого настежь балкона. Из-за ветра, полупрозрачная тюль то поднималась, то опускалась, напоминая взмахи крыльев белых птиц.

Во всем этом не было ничего необычного, поэтому Элен глубоко вздохнула и уже была готова отвести взгляд, как неожиданно заметила возникшую по другую сторону тюли фигуру. Человек, появившейся на ее балконе, стоял неподвижно. Из-за этого лишь в те моменты, когда тюль приподнималась, можно было четко увидеть очертания его фигуры.

Насторожившись, Элен приподняла руку и напряженно выпрямилась, будто бы уже готовясь использовать магию. Еще один взмах тюли, и лицо загадочного гостя на балконе наконец-то стало заметно. Удивленная принцесса при виде знакомых черт, при виде этой широкой радостной улыбки, обомлела. Она быстро опустила руку и со всех сил бросилась прямо на балкон.

Рывком оттолкнув от себя тюль, она выбежала из комнаты и, распахнув руки, жадно вцепилась в того, кто так спокойно ждал этого момента. Из-за волнения учащенно дыша, Элен положила руку на мягкую светлую макушку и прижала голову Сильвии прямо к себе. Все еще не веря в реальность происходящего, принцесса, с вытаращенными глазами прошептала:

— Если это сон, тогда пускай все так и останется.

Сильвия, закрыв глаза, насмешливо улыбнулась и спросила:

— Я разочарую тебя, если скажу, что это не сон?

Элен, быстро положив руки на женские плечи, отстранилась. Ничего не говоря, она окинула взглядом фигуру своей давней знакомой, отметила перемены в ее внешности и удивленно спросила:

— Ты подросла?

— Согласна, это и вправду удивительно.

Сильвия рассмеялась так радостно и естественно, будто бы не знала о грузе, лежавшем на ее плечах. Наблюдая за ней, Элен крепче цеплялась за ткань ее одежды.

— Я… Я не знаю с чего мне начать, — взволнованно заговорила принцесса. — С извинений? С поддержки? С ликования?

— Я была бы не против выслушать извинения.

Сильвия успокоилась, но продолжила улыбаться. Теперь они обе были практически одного роста, поэтому спокойно могли смотреть глаза в глаза друг другу. Правда, Элен все равно была чуть выше и чуть крупнее.

— Мне не стоило, — виновато заговорила принцесса, — подвергать сомнениям тебя и твою честность.

Сильвия отвела взгляд в сторону. С первой частью предложения она могла согласиться, а вот с честностью не особо. Она ведь не всегда была честна со всеми, верно?

— Я, — продолжала принцесса, — должна была лучше следить за своей группой, но в итоге пошла у них на поводу.

— И зря.

— Да, я понимаю. — Быстро разжав руки, Элен убрала их с женских плеч и отступила. — Прости, что и на суде ничем не смогла тебе помочь.

Внезапно, сложив ладони где-то на уровне живота, принцесса начала наклоняться, будто бы собираясь поклониться. Заметив это, Сильвия инстинктивно выставила руку и, коснувшись ею лба склонявшейся Элен, намеренно остановила ее.

Даже не смотря на принцессу, Сильвия недовольно хмурилась, сжималась и щурилась. То поджимая губы, то приоткрывая их, будто пытаясь что-то сказать, неохотно, через силу, девушка обрывисто прошептала:

— Я… тоже… виновата…

Элен, приподняв голову, изучающе смотрела на Сильвию. При виде ее выражения лица и попыток сказать что-то в ответ, принцесса не смогла сдержать улыбки. Рассмеявшись, сквозь хохот она ответила:

— У тебя такое лицо, будто ты жука съела.

— Так, значит? — Сильвия резко выпрямившись, возмущенно скрестила руки на груди и отступила прямо к балюстраде. — Я извиняться пытаюсь, а ты про мое лицо что-то говоришь?

Никто из девушек не успел сказать что-то еще. Откуда-то снизу, с улицы, прозвучали посторонние голоса. Услышав их, Сильвия и Элен сразу же насторожились и быстро вошли в комнату. Лишь когда они оказались в ней, обе девушки переглянулись и, как ни в чем не бывало, снова улыбнулись.

— Как бы то ни было, — заговорила Элен, — я рада, что ты пришла. Сильвия, твоя семья в большой беде.

— А то я не знаю. — Сильвия покачала головой. — Как думаешь, зачем я пришла?

— Чтобы попросить моей поддержки? — Лицо Элен исказилось от удивления. — Если есть что-то, что я могу сделать, я сделаю, но…

Сильвия не стала дослушивать. Быстро приложив указательный палец к губам, она одним лишь этим жестом заставила принцессу замолчать. Как только наступила тишина, она ответила:

— Все, что тебе нужно, это появиться во время заключительной встречи с королем. Если ты, как и Авелина, выступите против наказания моей семьи…

— Решение принимает только король. — Голос Элен был еще выше и напряженнее, чем раньше. — Если Рунне надавит на него, отцу придется склонить чашу весов в его сторону, несмотря на наше мнение.

— В этом и есть проблема. Первосвященник считает, что имеет право давить на короля.

— У него есть для этого силы и влияние. Отец давно не может ничего противопоставить ему.

— Тогда, — улыбка на лице Сильвии становилась все шире и злораднее, — нам просто нужно сделать так, чтобы на короля давил не только он.

Элен замолчала. Не понимая того, о чем говорила Сильвия, она пыталась понять о ком могла идти речь. О дворянах? О других академиях, в которых она обучалась?

— Сильвия, — растерянно отвечала принцесса, — но в нашем королевстве нет другой силы, которая смогла бы надавить на короля. Даже если все другие академии объединятся, этого будет недостаточно. У них нет того, что есть у Первосвященника.

— Большая часть силы Рунне — это верующие, верно? Тогда почему бы просто не обернуть их против него самого?

— Как ты планируешь это сделать?

По выражению лица принцессы можно было сразу сказать, что она думала о том, что все это было невозможно. Сила Рунне, которой обладал он, но которую не имел никто из других академий, действительно заключалась в вере народа. Даже по отношению к королевской семье эта вера была