— Как Мэйзи? — спросил Стивен, и его лицо потемнело. — Если он посмел сделать с ней…

— Нет. Нет, — поспешно сказала Дельфина, — она просто очень напугана.

В это время вошел Фергюс в сопровождении двух констеблей. Стивен опустил пистолет и сдал Келли властям. Полицейские тут же застегнули на нем наручники, предъявив обвинения в похищении малолетней и в подозрении на убийство ее матери.

Когда его увели, Стивен наклонился, поцеловал руку Дельфине, потом щеку.

— Я горжусь тобой, Дельфина. Большинство женщин впали бы в истерику даже от одной мысли войти в такой район, как этот.

— Это нам не помогло бы. Я боялась одного, что он причинит ей вред и мы не успеем. — Она посмотрела на Фергюса: — Благодарю вас, Фергюс. Хорошо, что вы с констеблями прибыли вовремя.

— Мне не пришлось далеко идти за ними. И если повезет, они надолго теперь упрячут его, он больше не побеспокоит Мэйзи. И больше не обидит ни одной молодой девушки. — Он посмотрел на Мэйзи, которая жалась к Дельфине. — Как она?

— Только ужасно напугана, но, слава богу, мы нашли ее вовремя.

— Тогда все в порядке. — Он кашлянул, скрывая, что растроган. — Мне надо возвращаться к миссис Кокс. Она устроит скандал, если увидит, что я покинул свой пост.

— Но если вы объясните ей, она наверняка поймет. Миссис Кокс всегда питала слабость к Мег. И вряд ли хотела бы, чтобы с ее дочерью, маленькой Мэйзи, случилось несчастье. Её там все оберегали.

Поблагодарив Фергюса, Стивен вложил в его ладонь некоторую сумму. Они вернулись к карете и направились обратно в Мейфэр. Сначала ехали молча, Дельфина прижимала к себе девочку, вперив в окошко кареты невидящий взгляд. Он видел, как осунулось и побледнело ее красивое лицо, под глазами пролегли тени. После великолепного бала они предвкушали восхитительную ночь вдвоем, а вместо этого окунулись в настоящий ночной кошмар. Но постепенно Дельфина успокоилась, и, когда они стали вспоминать, как удалось вырвать Мэйзи у Уилла Келли, она оживилась, напряжение спадало. Стивен про себя восхищался ее самоотверженностью — Дельфина никогда не думала прежде всего о себе и, отложив собственные дела и заботы, бежала выручать тех, кто попал в беду, на помощь тем, кто в ней нуждался. Независимость ее духа, интеллект, твердость, но одновременно при этом мягкость, ранимость — она была воплощением всего, что он мечтал увидеть в женщине. Дельфина была женственна, но далеко не беспомощна, горда, но без заносчивости, могла постоять за себя, но не агрессивна. И сделал вывод: он безнадежно и глубоко влюблен.

Ни капли света не проникало сквозь темные бархатные шторы в большой супружеской спальне, где двое, мужчина и женщина, медленно снимали с себя одежду. Стивен подошел и опытными пальцами расстегнул застежку на спине ее платья, потом высвободил плечи от тесных рукавов, спустил лиф медленно с плеч, и платье упало к ногам. Она сама сбросила с ног туфли, прежде чем перешагнуть через него. Сняв нижнее белье, она легла в постель, глядя на мужа. Он успел сбросить с себя всю одежду и стоял обнаженный рядом с постелью, любуясь ее наготой, матовым блеском кожи в свете ночника.

Потом оперся на колено, склонился над постелью, глядя с восхищением на ее прекрасное лицо, полураскрытые как будто в ожидании поцелуя губы, и вожделение захлестывало, подстегиваемое долгим ожиданием этого момента, он не силах был больше себя сдерживать.

Она протянула руку и убрала с его лица прядь, падавшую на глаза, взгляд был прикован к его губам. Она жаждала поцелуя и хотела Стивена давно и так же сильно, как он ее. Перебирая волнистые черные пряди, мягко притянула к себе его голову и легко поцеловала в губы, потом ее губы скользнули по его щеке, шее, он чувствовал их прикосновения, нежные, как крылья бабочки, и снова вернулись к его губам.

Он поцеловал ее в нежную шею, потом спустился ниже и жадно прильнул к сливочного цвета груди, чуть покусывая соски. Издав стон, она выгнула тело дугой, подгоняя, требуя продолжения ласки; одновременно он гладил ее бедра, продолжая сладкую пытку, и вновь услышал ее полуобморочный стон, похожий на мольбу.

— О, Стивен, прошу тебя… — А сама сжимала его мускулистую спину, приподнимаясь навстречу и чувствуя, как лихорадочный огонь пожирает тело. — Я не выдержу… Я сейчас потеряю сознание…

Он уложил ее и заглянул в огромные глаза, полные неги и ожидания.

— Ты хочешь, чтобы я перестал? — пробормотал он и покрыл поцелуями ее живот, спускаясь все ниже, раздвигая бедра.

— Не смей, — прошептала она, приподнимая голову и глядя на него с благоговейным страхом. Потом бессильно упала обратно на подушки, полностью в его власти, и в этот момент окончательно поняла, как сильно любит его и как мечтала об этой ночи после двух долгих лет ожидания.

Ее чувства требовали выхода, и, не в силах сдерживать их, она сама нашла его губы, страстно прильнула к ним, теряя последние остатки рассудка, Казалось, она и ее тело были созданы для него одного, единственного мужчины на свете, и только он мог ей дать такое наслаждение.

Не разнимая рук и губ, они перекатились, меняя положение; в неярком свете ее волосы свесились золотым водопадом. Глядя ему в глаза, она провела рукой по его мускулистому втянутому животу и услышала что-то вроде рычания, и он сильными руками провел по стройной гибкой спине, прижимая ее к себе, но Дельфина вырвалась из тисков и осыпала поцелуями, жадными и быстрыми, его грудь, слыша, как гулко и сильно колотится его сердце. Потом спустилась ниже, целуя живот, еще ниже, к его чреслам, пока он прижимал ее голову к себе.

Потом легко, как перышко, перевернул ее, уложил под себя, поместился между ее раздвинутых ног, слыша ее умоляющий лепет, но медлил, не входя, а только прикасаясь своим членом самого чувствительного места, сводя ее с ума этой лаской.

Наконец, не в силах больше сдерживать себя, слыша ее стоны, ощущая, как ее пальцы требовательно впиваются в его спину, он вошел в нее полностью, до конца. И сразу же оба были подхвачены жаркой волной. Приподнимаясь и опускаясь, Дельфина следовала ритму его движений, который все ускорялся, и оба одновременно подошли к финалу, испытав вместе такой длительный оргазм, что он оставил их обессиленными, опустошенными. И, не разнимая объятий, в изнеможении они провалились в глубокий сон.

Потом, проснувшись ночью, они снова занимались любовью, уже не так порывисто, радуясь близости и даря друг другу наслаждение, и снова уснули.

Утром, когда серебристый свет просочился в окна, они открыли глаза и улыбнулись друг другу. И, ощутив его желание, она охотно откликнулась, и они снова испытали чудесные мгновения, полные нежной страсти и необыкновенного чувства обретенной близости и любви.

Позже, в наполненном горячим паром просторном смежном помещении, где стояла длинная медная ванна, достаточно вместительная, чтобы принять их обоих, она лежала, блаженно вытянувшись, спиной ощущая грудь Стивена, пока он медленно намыливал ее тело, не уставая восхищаться матово поблескивающей кожей, такой нежной и мягкой, испытывая от этого приятного занятия сладострастное удовольствие.