– Лампа, ты не забыла, что Сосисовичу надо в глаза капнуть? – сказала Киса, возвращаясь.

– У тебя, малышка, слишком хорошая память, – поморщился профессор. – Отвратительное лекарство! Кусается в разы сильнее, чем прежнее. Зачем Нина средство поменяла? Совершенно не хочу им пользоваться!

– Уж простите, Барабан Борисович, – вздохнула я, – но придется. Нина меня съест, если я оставлю вас без лечения. Потерпите, щипаться будет недолго. И я дам вам сыр. Два куска! Настоящий пармезан!

– Сосисович, я возьму тебя за ручку, – начала уговаривать ученого Киса, – вот так…

– Спасибо, милая, – вздохнул Еськин. – Ладно, Лампа, начинайте.

Я быстро выполнила процедуру.

– О боже! – простонал отец Нины. – Неужели нельзя выпустить раствор, который действует мягко?

– Теперь съешьте кусочек сыра, – пропела я. – Очень вкусно!

– Ужасно, – передернулся ученый и взял ломтик пармезана, – сплошное мучение. Господи, какая гадость!

Киса принялась дуть в лицо профессору, приговаривая:

– У дракона боли, у Бабы-Яги боли, у Сосисовича не боли…

Девочка оглушительно чихнула.

Еськин схватил со стола салфетку и вытер лицо.

– Спасибо, милая, от твоей песни мне сразу легче стало.

– А у меня живот заболел, – пропищала юная «медсестра». – Очень!

В кровать я рухнула, когда будильник показывал полвторого. Сначала лечила Кису от поноса, который она заработала, слопав в чулане не только всю курагу, но и изюм, орехи, финики, чернослив. Когда малышка наконец встала с унитаза, ей пришлось принимать ванну. Чтобы слегка улучшить настроение крошки, я пообещала, что завтра она останется дома, сможет спать хоть до полудня, и потом долго читала ей сказки.

Когда я очутилась в спальне, Макс уже похрапывал. Я заползла под одеяло, свернулась клубочком, ощутила, как на меня сверху навалился сопящий камень, и поняла, что это явилась Фира, которая, как всегда, плюхнулась на меня. Я вытащила из-под перинки руку и ощутила под пальцами мягкую шерсть. Затем пошарила над головой и наткнулась на Мусю – та, естественно, угнездилась над моей макушкой. На душе стало спокойно. Что такое женское счастье? Это когда все члены семьи накормлены, спят, посуда вымыта, в квартире тихо и до звонка будильника еще шесть часов. Сейчас я определенно очень счастливая женщина.

Глаза начали слипаться, я повернулась на другой бок. Фира недовольно заворчала, потом противно заверещала:

– Гектор!..

Следом раздался звук, напоминающий тот, что издает скалка, если стукнуть ею по батарее.

– …! – взвизгнул женский голос.

– Они опять дерутся, – запищали детские голоса.

Я включила ночник, села и увидела на полу семью барсуков, бурно выясняющую отношения. Марта и ее мамаша лупили Гектора. Старуха держала в руке бутылку виски и, периодически прикладываясь к ней, вскрикивала:

– Хук слева! Апперкот в морду!

– Дай своей карге по башке, – зашумел Гектор, – дед, дед! Ты где? Вот старый…

Я толкнула Макса.

– М-м-м, – промычал муж. – Уже утро? Быстро как!

– Еще ночь, – успокоила его я. – Ну-ка, проснись.

– М-м-м.

– Макс!

– Что?

– Барсуки.

– Кто?

– Барсуки. Они устроили драку в нашей спальне. Неужели не слышишь?

– Нет, – коротко ответил Макс, сел и открыл глаза. – Привет, Лампа! Как дела?

Мне стало смешно. Отличный, однако, вопрос задал мне муж.

– Спасибо, замечательно. Но станут еще лучше, когда ты поймаешь сумасшедшие игрушки.

– Где они? – зевнул Вульф.

– На полу. С моей стороны кровати, – ответила я и легла.

– Охо-хо, – вздохнул Макс, вставая. – Ну-ка идите сюда, мелкие пакостни… Лампа!

– М-м-м, – пробормотала я. – Что? Просто поймай бурундуков, вели им замолчать, и все.

– Их тут нет, – заявил муж.

Я опять села.

– Ты их не видишь?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил супруг.

– Понятно, – засмеялась я, – они вон там, слева…

Окончание фразы застряло в горле. На полу никого не было.

– Зверушки только что находились здесь, – залепетала я. – Марта и ее мамаша лупили Гектора.

– Тебе привиделось, – зевнул Макс и упал в постель. – Спи, забудь про все.

– Они были, – не успокаивалась я.

– Конечно, – еле слышно пробормотал муж, – и сплыли. Если еще раз появятся, швырни в них тапками. И…

Макс замолчал. Я легла и натянула одеяло на голову.

Лампа, что за ерунду ты купила? Завтра утром непременно детально изучу инструкцию. Конечно, ее следовало прочитать до того, как нажимать на пульт, но я не особо утруждаю себя штудированием разных толстых книжечек, которые прилагаются к любому прибору, даже к обычной лопате.

Преисполнившись самых благих намерений, я заснула.

Конечно же, утром времени на перечитывание инструкции не нашлось. Сначала я упрашивала Алевтину присмотреть за Кисой, объясняла, что девочка тихая, спокойная, хлопот не доставит, всех забот-то покормить ее несколько раз.

– Хорошо, – сдалась наконец Аля. – Я ведь и няней работала, с нулевого возраста детишек на ножки ставила. Три тысячи в день, и нет проблем. Оплата вперед.

Я отдала деньги, потом впустила в дом худого, прямо бестелесного паренька, который смущенно пробубнил:

– Здрассти. Я студент Романа Борисовича Еськина.

– Профессор вас ждет, – сказал стоявший в прихожей Макс. – Если что-то понадобится, спросите Алевтину. А нам с женой давно пора убегать.

– Надеюсь, не застрянем в пробке, – вздохнула я, входя в лифт.

Мои чаяния оправдались, джип Вульфа ухитрился не застрять ни на одном светофоре, все они, увидев нашу машину, моментально начинали подмигивать зеленым глазом.

В квартиру мы вошли точно в назначенное время, чем восхитили хозяина.

– Не люблю людей, которые опаздывают, – признался Бурков. – Сейчас все ссылаются на пробки, но это просто оправдание собственной лени. Выезжай за два часа до встречи и непременно успеешь, даже раньше прикатишь.

– На мой взгляд, те, кто заявляется в гости заранее, намного хуже припозднившихся, – заметила я. – Хозяйка еще не одета, не причесана, без макияжа, селедка не почищена, и тут – звонок в дверь. «Здрассти, всех звали к шести, а мы к пяти прикатили, загодя выехали, чтобы не опоздать».

Сергей похлопал ладонью по своей лысой макушке.