– Я должен поговорить с королевой.

– Почему бы нам обоим не поговорить с ней? Они обнаружили Туреллу в саду. Она стояла на коленях и, тихо напевая, сортировала семена цветов.

– Госпожа, – сказал Керек и легко коснулся ее плеча. Королева замерла, потом медленно подняла на него взгляд. Клив заметил, что выражение ее лица стало при этом чересчур ласковым для королевы, взирающей на подданного, и подумал, что неплохо было бы обратить это обстоятельство на пользу себе и Чессе.

– Керек, ты привел с собой Барика и эту женщину. Зачем?

– Я не женщина, госпожа, – сказал Клив. – Меня зовут Клив. Я отец ребенка Чессы. Я здесь, чтобы забрать ее и отвезти домой.

Королева медленно отряхнула руки и встала с колен. Она долго разглядывала Клива, потом раздраженно сказала:

– Смой краску с лица. Я хочу увидеть, каков ты в своем мужском обличье. Я желаю знать, как будет выглядеть мой внук.

– Возможно, ребенок будет похож не на меня, а на Чессу, – заметил Клив.

– Ты никогда ее не получишь, Клив. Это решено. Либо ты оставишь Данло по доброй воле, либо я отдам тебя своему сыну. Когда ты попал к нему в руки в прошлый раз, он обошелся с тобой весьма круто. Только представь себе, что он сделает с тобой сейчас.

– Рагнор ничего со мной не сделает, госпожа. Твой сын сейчас храпит, видя десятый сон. Я напоил его сонным зельем, так же, как ты опоила Чессу.

Королева пошатнулась, и Керек тут же схватил ее за руку, чтобы не дать ей упасть.

– Керек, он говорит правду?

– Да. Я не знаю, где он спрятал Рагнора. Он хочет обменять его на принцессу.

– Я хочу получить ее сейчас же, – твердо сказал Клив. – Отведи меня к Чессе.

Королева медленно покачала головой:

– Я не могу этого сделать. Она должна выйти замуж за Рагнора. В будущем она станет править Данло.

Клив улыбнулся и, вытащив маленький, остро заточенный нож, схватил Керека и приставил острие к его горлу.

– Коли так, то я сперва перережу горло Кереку, а потом прикончу Рагнора. Чессу ты, госпожа, можешь оставить себе, вот только не знаю, что ты с ней будешь делать. К тому же она наверняка постарается, чтобы ты горько пожалела о том, что не захотела расстаться с ней. Ну вот, я вижу, что ты уже об этом жалеешь. Полно, госпожа, признай, что ты проиграла.

Он вонзил кончик ножа в горло Керека и по лезвию скатилась капля крови.

Турелла подалась вперед:

– Нет, не убивай его! Скажи, Керек, что же мне делать?

– Если он убьет меня, Турелла, это ничего не изменит. Но, покончив со мной, он убьет и Рагнора – и тогда у нас не останется ничего. Клив прав. Все кончено. Мы должны придумать другой план.

Королева хмуро посмотрела на свои руки, на жирную черную грязь, забившуюся под ногти.

– Придется женить Рагнора на какой-нибудь смазливой дуре. Но тогда мне придется править вечно. Мне нельзя будет умереть.

– Ты не умрешь, – сказал Керек.

– Все это очень трогательно, – вмешался Клив, – но не пора ли кончать? Ты будешь меняться, госпожа?

Королева кивнула:

– Отпусти Керека.

Клив отпустил его, потом вытер острие ножа о рукав.

– Отведи меня к принцессе.

Королева хотела было возразить, но Керек мягко сжал ее руку.

– Ты можешь ему верить, – сказал он. – Он освободит Рагнора. Клив всегда держит свое слово, такой уж он человек.

* * *

Чесса лежала навзничь на кипе мягких мехов в маленькой, тесной кладовой. Сидевшие рядом с ней два стражника тотчас встали, когда в кладовую вошла королева.

– Оставьте нас, – приказала она.

Клив опустился на колени подле Чессы и осторожно потряс ее.

– Ты опоила ее сонным зельем еще вчера. Но она до сих пор лежит в беспамятстве.

– С ней ничего не случится. Я собиралась дать ей завтра утром другого снадобья. Тогда бы она достаточно опамятовалась, чтобы держаться на ногах и послушно исполнять все мои указания во время брачного обряда.

Чесса застонала, но не проснулась.

– Керек, заверни ее в меха. Ты пойдешь со мной. Когда мы погрузимся на корабль, я скажу тебе, где спрятан Рагнор.

Все было проделано очень быстро. Бросив последний взгляд на королеву, Клив невольно улыбнулся. Она задумчиво постукивала себя пальцами по виску, явно замышляя очередную каверзу. Надо полагать, брачная постель Рагнора недолго останется холодной. Скоро Турелла подыщет какую-нибудь несчастную девушку, которой придется ее согревать.

Не прошло и часа, как Йоркская гавань осталась позади.

– У меня уже появился один седой волос, – сказал Клив, обращаясь к бесчувственному телу Чессы, лежащему у него на коленях, – а ведь я знаю тебя еще очень и очень недолго. На что же я буду похож, когда достигну преклонных лет, Рорик?

Рорик рассмеялся, не переставая грести.

– Что верно, то верно, – бросил он через плечо. – Я уже немолод. В начале следующего лета мне стукнет тридцать. Но как, позволь узнать, ты разглядел этот седой волос? По-моему, вся твоя шевелюра как была золотистой, так и осталась.

– Он чувствует, как седеют его волосы, Рорик, – подал голос Хафтер. – Я его хорошо понимаю. Много раз, когда Энтти доводила меня до такой ярости, что я готов был ее задушить, я чувствовал, как седые волосы лезут наружу из кожи на моей бедной голове. Кстати, Клив, принцесса уже проснулась?

– Нет, и это начинает меня беспокоить. Она бледна, и ее кожа суха. Какого же дурака я свалял, не узнав, какое именно зелье дала ей королева!

– Намочи тряпку и оботри ей лицо, – посоветовал Гунлейк. – Может, это приведет ее в чувство.

Клив осторожно провел мокрой тканью по ее сухой коже. Он разгладил ее брови, дотронулся пальцами до кончика носа, потер мокрой тряпицей горло. Ее сомкнутые ресницы были необыкновенно длинными и густыми. Раньше он этого не замечал. Ее губы, прежде такие мягкие и влажные – о, он успел это заметить! – потрескались от сухости. Но как могла она настолько измениться всего за один день?

Когда стемнело, Клив встревожился не на шутку. Чесса по-прежнему лежала неподвижно. Несколько раз он тряс ее, шлепал по щекам, но все было напрасно. Она не просыпалась.

Гунлейк посоветовал раздеть ее и обтереть мокрой тряпкой, и Клив отнес ее в кормовой шатер, подальше от чужих глаз. Здесь он осторожно опустил ее на сложенные одеяла, потом лег рядом и взял за руку. Рука была очень маленькая, сухая и вялая. Он снял с Чессы всю одежду и начал обтирать ее тело мокрой тряпкой. Но и это не помогло. Она так и не очнулась.

Когда рассвело, Гунлейк сказал:

– Зелье королевы подействовало на нее слишком сильно. Надо разбудить ее во что бы то ни стало, потому что если она не придет в себя, то постепенно угаснет у нас на глазах.