– Как прежде.

– Снимаете?

– Снимаем.

– Костян ведь в тебя деньги закачивал, кажется?

Посмотрел вопросительно. Я благоразумно промолчал. Если вы не знаете, что такое русский бизнес, я вам сейчас коротко это объясню. В этом бизнесе мало что держится на написанных на бумаге договорах, зато преогромнейшую роль играют собственно представления ведения дел вообще. Если, к примеру, в подписанном вами договоре говорится, что в случае срыва договора по вашей вине вы выплачиваете неустойку в размере десяти процентов от суммы договора, то не думайте, что как раз этими десятью процентами вы в случае чего и откупитесь от неприятностей. Процент определится по ходу дела. Когда к вам для разговора прибудут представители потерпевшей стороны. Скорее всего они как дважды два докажут вам, что потери составили никак не меньше пятидесяти процентов. Еще столько же надо отсчитать им. А кто они? Они «крыша». Защитнички потерпевшей стороны, в общем. Итак, сто процентов суммы договора вы уже должны отдать. Но это если отдать сразу, сейчас, из рук в руки. А если не так – плюс пять процентов за каждый день просрочки. Или десять процентов. Или двадцать пять. Уж это как вам назначат. И люди, как правило, платят. В большинстве. Про меньшинство, которое не может или не хочет платить, можете почитать в газете. В разделе криминальной хроники. Там, где про заказные убийства и прочие подобные неприятности.

– Подкармливал тебя Костян, да?

Так вот, о русском бизнесе. Борису сейчас несладко, судя по всему. Он на паях с Жихаревым раскручивал новое дело. Деньги свои вложил. А Жихарев вдруг исчез. С деньгами. И необязательно это были деньги самого Бориса. Он мог их у кого-нибудь взять на время. Под проценты. Деньги исчезли. А отдавать надо. Потому что не хочется, чтобы газеты о тебе написали. В первый и последний раз в твоей такой короткой жизни. И Борис ищет деньги. Хоть какие-то. Логика могла быть такой: Жихарев давал мне деньги, и это могли быть деньги, которые он получал от Бориса. Теперь, когда Жихарев пропал, его долг как бы переводится на меня. Я слышал о подобных случаях. И это меня нисколько не вдохновляло.

– А в чем дело-то? – осведомился я.

– Платил он тебе, говорю. А теперь вот не платит. Нелегко, наверное.

– Держимся, – сообщил я.

– Но бабки-то не помешают.

– Ты хочешь их мне дать? – ободряюще улыбнулся я.

– Да.

– Да?! – вырвалось у меня.

Признаюсь, я ничего подобного не ожидал.

– Не так много, как давал Костян, – сразу предупредил Борис. – И не за так, а за рекламу. Но ты внакладе не останешься.

Я смотрел на него во все глаза, ожидая продолжения. А Борис подозвал официантку, заказал еще пива.

– Мы должны помогать друг другу, – сказал он мне, когда официантка ушла. – Нам-то с тобой делить нечего.

Толстенькие пальчики мяли уголок салфетки. Волновался и сам этого не замечал.

– Наши расценки ты знаешь?

– Если честно, нет.

– Дай номер своего факса. Завтра я отправлю тебе прайс-лист. У нас самая дорогая минута рекламы на телевидении, но я дам тебе скидку.

– Большую?

– Двадцать пять процентов.

– Щедрый! – оценил Борис.

На самом деле мне просто было неловко перед ним. Он дал мне своего человека для установки видеокамер, а человека убили. Чувствовал я себя мерзко. До сих пор.

– От скидки я могу отказаться, – сказал Борис. – В твою пользу.

Я протестующе воздел руки, но он даже не стал меня слушать.

– Нет-нет, – сказал уверенно. – Я так решил. Эти двадцать пять процентов ты будешь получать лично от меня. Наличными.

Борис отхлебнул пенного пива. Только сейчас до меня дошло, что дело не в рекламе и не в его желании мне помочь. Это я должен был ему помочь, но пока я не знал – чем.

– А Алексея жалко, – неожиданно сказал Борис.

– Какого Алексея?

– Которого в банке в тот раз убили. Спеца моего по видеотехнике. Я теперь без него как без рук.

Извлек из кармана пачку дорогих сигарет, закурил.

– Нового взял пацана. Шустрый малый, но квалификация не та. Слабоват он против Алексея. Ему еще учиться и учиться… А девки-то, гля! – переключился внезапно.

Я проследил его взгляд. Две девчонки через столик от нас. Студентки. Ничего особенного. Если сравнить их с той же Ольгой…

– А Ольга переживает. Убивается прямо.

– Что? – вздрогнул я.

– Я про Ольгу. Про подружку жихаревскую.

Как будто мысли мои прочитал.

– Места себе не находит. А Костян вот – фью-ю-ють – и за границу. Ольга не собирается следом случайно?

– Я не знаю.

– И не обмолвилась ни разу?

– Откуда мне знать?

– А разве ты с ней не встречаешься?

Я посмотрел ему в глаза. В них угадывалось ожидание ответа и затаенный интерес.

– Не встречаюсь.

– А как же ресторан?

– Какой ресторан?

– Где друзья юности встречались.

– Откуда ты знаешь? – изумился я.

– Я много чего знаю, – не стал кривить душой Борис.

Отхлебнул пива и придвинулся ко мне.

– Тут такое дело. Я пораскинул мозгами, кто из них двоих за границу вслед за Костяном отправится: супруга его законная или Ольга. И получилось у меня, что Ольга.

У меня, наверное, было слишком изумленное выражение лица, потому что Борис даже ободряюще похлопал меня по руке.

– Костян уехал, а дама сердца тут осталась. Но это ненадолго. Ты бы свистнул мне, когда она засобирается.

– Кто? – глупо спросил я.

– Ну Ольга, кто же еще! И как только она начнет лыжи салом мазать…

– Так ты предлагаешь мне пошпионить?

– Ну че ты хвост распетушил? Я же сказал – мы должны помогать друг другу.

Я шпионю за Ольгой, а он за это платит мне деньги.

– Пошел ты к черту! – сказал я.

Кажется, он предусмотрел подобное развитие событий, потому что нисколько не расстроился.

– Я вижу, ты любишь жить по понятиям, – кивнул понимающе. – Чтоб, значит, за справедливость и никого не обижать. А я тебе диктую расклад. Меня Костян кинул так, что теперь кредиторы с меня не слазят. Он сейчас на Канарах, падла, а с меня скоро шкуру будут спускать и мясо солью посыпать. Это, значит, справедливо, это по понятиям. Теперь вот подруга его боевая за ним следом…

– Да ни при чем она!

– Вот если ни при чем – к ней никаких вопросов. А если все же засобирается за бугор – ты мне свистни. Справедливо ведь?