– У тебя игривое настроение, – определил Илья. – А что милиция говорит?

– Ничего. Забрали сверток на экспертизу.

– Как думаешь, вычислят этого минера?

– Попробуй угадать с трех раз.

– Да, – опечалился Демин. – Не найдут, ясное дело.

– А что случилось-то? – встрял в разговор Толик.

Он единственный из нас был не в курсе. Я коротко поведал ему про вчерашнее происшествие. Про то, как мы с Настей одновременно увидели белый провод, торчавший из-под машины. Как Настя вызвала милицию. Как приехавшие саперы не нашли в свертке ничего, кроме средних размеров магнита, с помощью которого эта липовая мина и крепилась к днищу.

– Взрывать тебя и не собирались, – сказал Демин. – Это понятно. Просто предупреждали. Кто-то очень тобой недоволен.

Смял жестяную банку в руке и швырнул ее в угол.

– Кто может быть тобой недоволен, Женька? С кем ты за последнее время хоть в чем-то не сошелся?

Не сошелся я с одним только Борисом. Единственная кандидатура. Но в его причастность к случившемуся я не очень-то верил.

– Не знаю, – сказал я. – Никого не могу вспомнить.

– Тебе бы уехать, старичок, – мечтательно произнес Демин. – Хотя бы на время.

– А вот это дудки. Работы полно. У тебя, кстати, никто из знакомых в шереметьевской таможне не работает?

– Проблемы? – подхватился Демин. – Надо вывезти за рубежи любимой Родины несколько золотых слитков?

– Совсем наоборот. Требуется достойно встретить прилетающих из Италии цэрэушников.

– Цэрэушников?! – округлил глаза Илья. – Настоящих?

– Стопроцентно. У них и удостоверения есть.

– Не знаю, что ты там задумал, но таможню я тебе сделаю.

– Через два дня, – сказал я. – Времени в обрез.

– Сделаю!

Илье можно было верить. Администратор он был классный.

– Значит, снимаем? – воодушевился Толик.

– Снимаем, – подтвердил я. – Но у меня к тебе просьба. Надо выяснить, какой у твоего знакомого чемодан и ко дню съемок достать точно такой же. Чтоб не отличить один от другого!

– Будет!

– И осторожненько подготовить своего знакомого к съемке. Так, чтобы его напарник ни о чем не догадывался. А как там все будет, я тебе позже расскажу.

– А Анастасия была с тобой? – внезапно спросил Демин.

– Что? – не сразу смог переключиться я.

– Вчера, когда ты мину увидел, – Настя была с тобой?

– Да.

– Ну и как она?

– Испугалась. Но старалась виду не показывать. И когда все закончилось и мы уже прощались – руку мне пожала. Как боевому товарищу.

Я усмехнулся.

– Какая баба пропадает! – вздохнул Демин. – Забыть бы ей про карьеру – золото была бы, а не человек.

Он произнес вслух то, о чем я сам думал вчера. Мужчины не то чтобы не любят выстраивающих собственную карьеру женщин, а вроде бы не понимают их. Относятся с настороженностью.

– Ты попробуй, – посоветовал я Илье. – Возьми Полякову под свое крыло.

– М-да, – ответил он неопределенно. – Я подумаю над этим.

* * *

Самолет из Италии прибыл с двадцатиминутной задержкой. У нас все было готово к встрече. Переодетый таможенником Толик скучал за стойкой в ожидании дорогих гостей. Прилетевший из Италии приятель Толика в лицо знал, зато его сослуживец – нет, и именно сослуживца мы и разыгрывали.

С пограничного контроля нам сообщили, что гражданин Загоркин границу пересек. Здравствуй, Родина! Толик его уже поджидал.

Загоркин дождался своего чемодана, который приполз по транспортеру откуда-то из аэропортовских недр, хотел было задержаться, чтобы подождать своего попутчика, но тот махнул ему рукой – не надо, мол, уж лучше занимай очередь к таможеннику, – и Загоркин послушно направился к выходу.

Хвост очереди был невелик, но Загоркин не успел к нему пристроиться. Девушка в синей форме указала ему рукой направление:

– Вот туда, пожалуйста!

А там уже маялся в ожидании Толик. Мы специально отсадили его подальше – чтобы не мешать остальным пассажирам и чтобы пассажиры не мешали нам.

– Здравствуйте! – изобразил радость встречи с соотечественником Загоркин.

– Декларацию! – сухо ответствовал Толик, протягивая требовательно руку.

В декларации добросовестно были указаны ввозимые тридцать шесть американских долларов, не представляющие никакой ценности три тысячи итальянских лир и двести рублей, честно возвращаемых Загоркиным на родную землю.

– Это все? – строго глянул на собеседника Толик.

– Все!

– Чемоданчик откройте!

Загоркин повозился с замком и открыл. Сверху лежали две упакованные в прозрачный пластик рубашки. Под ними обнаружился аккуратно сложенный пиджак. А под пиджаком…

– Что это? – приподнял бровь таможенник, беря в руки темно-синие корочки.

– Ах, это! – засмущался Загоркин. – Это так… безделушка…

На обложке было крупно вытиснено золотом: «Agent C. I. A.».

– Агент ЦРУ? – не поверил собственным глазам подкованный в иностранных языках таможенник и распахнул корочки.

– Это шутка! – с широкой улыбкой сообщил Загоркин. – Розыгрыш, так сказать. Ненастоящие. В виде сувенира.

Он говорил, а таможенник все так же хмуро рассматривал подозрительный документ, и чем дольше он его рассматривал, тем неувереннее становился голос Загоркина, и улыбка на его лице таяла, пока не исчезла совсем. И когда клиент окончательно спекся, таможенник поднял глаза и строго спросил:

– Ненастоящие? Фотография, что ли, не ваша? Или фамилия у вас не Загоркин?

Загоркин даже не успел ответить, потому что таможенник уже докладывал кому-то в телефонную трубку:

– Из Италии он прибыл, товарищ полковник. С цэрэушным удостоверением. Все как положено: фотография, личный номер, печать.

Бедный Загоркин хватал ртом воздух. Хотел что-то сказать и не мог.

– Этот? – ткнул его пальцем будто из-под земли выросший человек в штатском.

– Так точно, товарищ полковник! – отчеканил таможенник.

А полковник уже изучал документ.

– Как же так? – спрашивал он, углубляясь в изучение. – Агент ЦРУ, а в страну въезжаете по российскому паспорту? Подложные документы? Акция прикрытия?

– Да русский я! – возопил вконец растерявшийся Загоркин. – Со стажировки возвращаюсь!

– Со стажировки? – проявил профессиональный интерес человек в штатском. – На какой базе проходили стажировку? Не под Палермо случайно?