Они наделали много маленьких этикеток с его фамилией и стали лепить их куда ни попадя: на стол, на стул, на его офисные туфли, которые он оставлял на работе. Он старался не обращать на это внимания.

Тогда они стали лепить этикетки на больших тараканов, которых специально для этого ловили, хотя это и было противно. Тараканов с этикетками потом со смехом давили у него на глазах и это называлось «задавить того клерка».

Педантичный клерк обиделся окончательно и объявил, чтобы отныне никто не смел брать его карандаши и прочую канцелярскую лабуду. Но они продолжали брать и не возвращать.

Тогда педантичный клерк по совету старшего товарища купил у вороватого прапора из ближайшей части десять граммов тротила, детонатор и заминировал свои карандаши.

Первому же потянувшемуся за чужим добром взрывом оторвало два пальца и выбросило в окно на Тверскую. Пальцы потом нашли и пришили обратно, но обида у того осталась.

Он вышел из больницы, купил у другого вороватого прапора сто граммов тротила и заминировал стул педантичного клерка. Тот сел и – бабах! Его размазало по стенам, а часть выбросило в окно.

Когда Коржик проснулся, ему было жаль обоих клерков. «Вот до чего доводит чрезмерная любовь к казенным канцтоварам и педантизм», – подумал он.

После одной особенно затяжной командировки у Ларисы начались проблемы со здоровьем. Толяновы партнеры устраивали в ее честь приемы с обильными возлияниями, все пили до упаду и после упада, как это и принято в провинции, и что-то в ее хрупком здоровье не выдержало.

Прежде чем уйти на больничный, Лариса устроила присоединение к Толяновой конторе целой фирмы. Это была небольшая консалтинговая компания, уже давно сидевшая без заказов. На чем они специализировались и кого консультировали, так и осталось для Коржика загадкой. Толяна интересовало не это.

Фирма была белая и законопослушная, через нее было удобно легализоваться, не выводя основной бизнес из тени. У Толяна как раз случился облом с рудником, который он прикупил по случаю в глухейшей провинции. Месторождение было бедное, и его не стали разрабатывать даже в советское время, когда денег не считали. Построили только обогатительную фабрику и законсервировали. Теперь же инвесторы на него и подавно не находились.

Тогда Толян обратил свой взор на Запад. Консалтинги пообещали ему подготовить грамотный инвестиционный проект, и он их приютил. Такое количество новых людей в офисе надо было как-то объяснить старым сотрудникам, хотя он этого и не любил.

Он собрал всех в своем просторном кабинете. Мест, конечно же, не хватило, и часть народа осталась стоять. Почему-то получилось так, что все консалтинги сидели. Собрание было недолгим. Не вдаваясь в подробности, Толян сказал, что отныне все – единая команда, что фирма берет название у консалтингов и формально главным становится их директор, а фактически главным остается он.

Посмотрев на кислые физиономии старых сотрудников, он добавил, что так нужно для бизнеса и он надеется, что коллектив станет единой командой.

Коржик не любил слова «команда». Оно означало только одно – каждый становится винтиком в машине. Но что-то подсказывало ему, что сплоченности не получится. Слишком уж высокомерно держались новые сотрудники. Внешне они напоминали банковских клерков, только сильно обносившихся. А снобизм излучали тот же. Они смотрели на старых сотрудников, как на простых ребят от станка и сохи, которые многого не понимают. Себя же они числили интеллектуальной элитой.

Но Толяновы клерки понимали и другое – консал-тинги присоединились к ним не от хорошей жизни. Кто-то из тех проболтался, что зарплату им не платили уже несколько месяцев. Портфель заказов у них был пуст. Фактически, они пришли к Толяну, в чем мать родила.

Офис сразу разделился на два лагеря.

Консалтинги стали готовить инвестиционный проект по руднику на английском языке, а через месяц Толян улетел с двумя из них в Лондон на инвестиционную тусовку.

Вернулись они хоть и ни с чем, но окрыленные. Кто-то из тусовщиков им что-то пообещал. Вероятно, чтобы отвязаться, потому что спешил в туалет, но они приняли это за чистую монету.

– Ты в первый раз был в Лондоне? – спросил за обедом Толян у Ромы, который считался у консалтин-гов самым умным.

Тот кивнул. Рома был высоким и немного заторможенным.

– Ну, и как тебе Лондон? – встрял Шильдин.

– Понравился, – лаконично ответил тот.

Секрет его сдержанности был прост. Не мог же он расписывать свои восторги перед такой деревенщиной, как старые клерки.

«Меня бы лучше взял в Лондон, – с досадой подумал Коржик, – больше было бы толку». Самолюбие его было уязвлено.

Этого Рому он невзлюбил сразу. Не за Лондон и не за то, что тот был консалтингом, и даже не за снобизм. Это был тот самый случай, когда человек не нравится с ходу, с первого взгляда, хотя о нем еще ничего не известно. Рома не нравился Коржику настолько, что он не здоровался с ним с первого же дня. Просто отворачивался, когда проходил мимо. Он понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать. Со временем неприязнь Коржика к Роме только возросла – слишком уж он напоминал своим поведением банковских клерков.

Вскоре случился казус, несколько сбивший с консалтингов спесь. Толян распорядился заказать для всех новые визитки с наименованием их фирмы, но с новым адресом. Консалтинги заказали их там, где и всегда. Но новый адрес на Тверской указать забыли, и визитки напечатали со старым. Прочитав его, Толян пришел в ярость, что случалось с ним очень редко.

Прежде консалтинги сидели в каком-то убогом подвале, и в новых визитках подробно объяснялось, как к ним пройти – на сколько ступеней опуститься вниз и на каком повороте пригнуться, чтобы не удариться головой о трубу под потолком, потому что темно. Для старых клерков, сидевших в центре Москвы, такой адрес был в диковинку.

– Как можно работать с такими визитками? – выговаривал Толян директору консалтингов при всем народе.

– Промашка вышла, – виновато оправдывался тот, – мы все переделаем.

Однако Толян подумал и переделывать не стал. У него еще был запас старых визиток, а клерки, решил он, и такими обойдутся. Коржик давно заметил, что богатых людей часто клинит на копеечных расходах, и они начинают экономить так сильно, будто им не хватает на обратный билет домой.

Потом у него из верхнего ящика стола исчез ноутбук. Вскоре он объявился у Ромы-консалтинга. Оказалось, что тому его лично передал Толян, не посчитав нужным предупредить Коржика. Это было еще одним свидетельством того, что влияние Коржика в конторе катастрофически падает. Конечно, чего еще было ожидать, когда тут появилась целая банда голодных яйцеголовых, блаблакающих на английском. Коржик тоже знал английский, но в проталкивании инвестиционных проектов был не силен, хотя и подозревал, что это не бог весть какая наука.