Наконец мы догнали машину, в которой находился полковник. Башенный люк мгновенно открылся, и пока я работал пулемётом, голем-заряжающий вылетел наружу, вырубил полковника, связал его и, воткнув в рот кляп, затащил в танк. Мы продолжили работать по колонне и нашли ещё одного офицера, майора-связиста – то что надо. И его взяли, я заодно неплохой «Мерседес» прихватил. Пришлось одного голема деактивировать, иначе этого тучного майора некуда было бы сажать. Мы ещё дважды прошлись по колонне, добивая оставшихся. Я взял трофеями ещё три машины, пистолетов набрал. Ну а после мы рванули обратно и смогли прорваться до рощи.

Оба офицера были без сознания. Я убрал танк и достал только что затрофеенный автомобиль, на нём и покатил в село, оба офицера полулежали на заднем сиденье. На въезде в село меня остановили, тут стояла оборона второго батальона. Командиры, с любопытством разглядывая вражеских офицеров, позволили мне проехать. Они знали, что меня ждёт генерал, слух уже разбежался по полку. У третьего батальона была тишина, немцы, похоже, отошли и перегруппировываются.

Наконец я подрулил к зданию школы. Меня не было чуть более двух часов. Машины и охрана генерала были ещё тут, да и он сам уже выходил нам навстречу: ему сообщили, что мы подъезжаем. И не по телефону, такой связи в полку просто не было, а всего лишь наблюдатель, сидевший с биноклем на крыше школы, засёк меня и сообщил вниз, так и дошло до адресата.

Аккуратно припарковав машину, я выскочил из неё, подбежал к генералу и, молодцевато козырнув, доложил:

– Товарищ генерал-лейтенант, ваш приказ выполнен. Удалось взять полковника, начальника штаба семнадцатой танковой дивизии. К сожалению, командир дивизии в разгромленной мной штабной колонне отсутствовал. Также взят майор-связист из сорок седьмого армейского корпуса второй танковой группы. Взяты три портфеля с документами и картами. Всё в машине. Извините, товарищ генерал, германского генерала взять не удалось, но своё обещание я выполнил: взял двух офицеров, один из которых связист.

– Что ж, я своё обещание тоже выполню. Посмотрим, что ты взял.

Мы отправились в штаб полка, а два командира из свиты генерала плюс несколько человек из нашего полка, включая врача, занялись пленными и документами. Пленных привели в чувство и допросили, документы и карты изучили. Судя по помрачневшему лицу генерала, информация была самой неприятной, и он поторопился уехать, забрав с собой и пленных, и все документы, и даже «Мерседес».

Обещание генерал выполнил. На меня мигом были оформлены два наградных листа: один – за пленение двух германских офицеров, другой – за захват важных документов противника. По каждому давали Красную Звезду. Генерал подписал оба наградных и выдал две коробочки с уже заполненными орденскими книжицами. Более того, он лично проколол мою гимнастёрку и прикрепил их, хотя не все так делают. Видно, что имеет опыт в этом деле, ровно на груди находились, где и положено.

Документы я убрал в Хранилище, делая вид, что убираю в нагрудный карман. Сразу меня не отпустили, пришлось писать рапорт по рейду, на что у меня ушло минут десять. Без особых прикрас всё описал, включая уничтожение штабной колонны, в это легко поверили: дымы на горизонте и сейчас видно. Да и наблюдатель оба раза мой танк видел.

Комполка пригласил меня к себе и предложил перейти в разведку, но я отказался, причём достаточно категорично: мол, я бы предпочёл продолжать службу в нашей роте. Приказывать он не стал и отпустил меня. Я пошёл было уже к двери, но вдруг остановился и повернулся к нему. К слову, в кабинете кроме нас двоих никого больше не было.

– Что-то ещё, боец? – завизировав подписью мой рапорт, поинтересовался майор. Фамилия у него была довольно интересная – Пугачёв.

– Есть ещё кое-что, товарищ майор. Вы в курсе, что я со своим дивизионом выходил из окружения?

– Да, доложили.

– Командир дивизиона капитан Лебедев, тот самый, что отдал меня под суд, приказал уничтожить технику дивизиона и пешком уходить через леса на прорыв к своим. Мы с комбатом Хромцевым покумекали и решили технику не уничтожать. Там находились знакомые мне интенданты, и они пообещали вывезти всё наше вооружение и технику. Мы пешком догнали колонну дивизиона и три недели пробивались к своим. Так вот, я связался с теми интендантами и узнал, что всё в порядке: технику и вооружение они вывезли, через двое суток будут здесь и передадут её мне. Так как я с ними договаривался, то получается, я владею этим вооружением. У меня взяли, мне и вернут. Перегонять всё это бывшему своему дивизиону я не хочу, а вашему полку такая батарея, думаю, пригодится.

– Любопытно. Что именно есть среди вооружения?

– Три 76-миллиметровые зенитные пушки образца тридцать первого года. Три тягача к ним, ЗИС-6. Зенитный ДШК в кузове полуторки и разъездной мотоцикл модели М-72. По полбоекомплекта на орудие. И ещё немецкая полевая армейская кухня с лошадью, она не является имуществом батареи, интенданты решили мне её подарить, они захватили её вместе с поваром.

– Что ж, от вооружения и техники я отказываться не буду. Через двое суток, говоришь?

– Да, через двое суток. Как прибудут, я передам через ротного.

– Буду ждать. Свободен.

Развернувшись на каблуках, я покинул кабинет комполка, а потом и здание школы и заторопился на позиции своего взвода. Мою ячейку уже занял какой-то ушлый боец, старше меня года на три, причём даже не из нашего взвода. На нашу ругань подтянулся Потапов, который на моё решение кинуть в ячейку гранату, сам поторопился вытащить бойца за ухо из ячейки и пинком отправить к позициям его подразделения.

Пока я заново раскладывал свои вещи по нишам, лежавший рядом Потапов с интересом слушал мой рассказ о том, что же со мной произошло, награды на гимнастёрке он первым делом заметил. А потом во время ужина (нас снова деревенские кормили, не все ещё ушли) он повторил мой рассказ для бойцов нашей роты. Многие были шокированы: раз – и два ордена. Сейчас они очень ценились, каждый кавалер-орденоносец был уважаем и почитаем.

После ужина сидевший рядом Потапов спросил:

– Туманов, а у тебя карточка жены есть?

– Конечно.

Мы как раз чай пили, и вот кто-то первым достал карточку своей семьи, и пошло: все, у кого они были, начали доставать. Кто-то детьми хвастался, у Потапова трое сыновей, насколько я знал, рязанский он. Я тоже достал из нагрудного кармана гимнастёрки фотокарточку. Ольга и Ксюша сделали её в фотоателье двадцать первого июня, между двумя моими появлениями в Москве. Ольга, положив руки на живот, сидела на стуле, а рядом, положив левую руку ей на плечо, стояла Ксюша. Сёстры произвели впечатление на бойцов, некоторые просили познакомить с сестрой супруги. Ага, сейчас, я сам её топтать буду. Нашлись охотники, гребешки не отросли.

После ужина появились немцы, но встали за пределами дальности открытия огня, в низине. Потом начал лениво работать миномёт, а чуть позже к нему присоединились лёгкие гаубицы – батарея работала. Почему немцы не атакуют, стало ясно, когда стемнело. Нам пришёл приказ сниматься и уходить. Выставив заслон, мы снова двинули в путь, тихо, стараясь не шуметь. Шли всю ночь, постоянно подгоняемые, дважды от нас отделялись целые роты и начинали окапываться у нас за спиной.