Ты преследуешь ее по кампусу, делая ее жизнь невыносимой, и ты не думаешь, что она сделает все возможное, чтобы заставить тебя остановиться? Выплакать немного крокодильих слез, бросить маленькую киску в твою сторону?

Трей гребаный идиот. В девяноста девяти процентах случаев он понятия не имеет, о чем говорит.

Но есть еще один процент, когда в нем действительно есть какой-то смысл.

От желания убить Вайолет, выгнать ее из кампуса я перешел к желанию заполучить ее в свою постель.

Она умная, я всегда это знал. Определенно достаточно умна, чтобы манипулировать мной, заморочить мне голову настолько, чтобы убедить перестать мучить ее.

Может быть, она все это время держала меня за дурака. Говорит мне именно то, что я хочу услышать, убеждает меня, что она действительно сожалеет о том, что сделала с Хлоей, за то, что она сделала со мной.

Нет. Я выбрасываю эти мысли из головы.

Я знаю ее. Я знаю Вайолет Харрис лучше, чем она думает. Чертовски лучше, чем Трей, это уж точно. Он ошибается. Обо всем этом.

Раскаяние Вайолет искреннее. Она оплакивала Хлою. Она любит мою сестру и скучает по ней так же сильно, как и я.

Я не ведусь ни на какие интеллектуальные игры. То, что происходит между нами, реально.

Вайолет была предназначена мне с самого первого дня. Мы прошли через ад, и теперь вместе прокладываем путь назад. Я не позволю ничему и никому остановить нас.

Глава 28

После

Вайолет

Мой телефон звенит с уведомлением по электронной почте от Отдела по делам студентов.

Здравствуйте, мисс Харрис,

Пожалуйста, зайдите ко мне в офис сегодня, как только вам будет удобно.

С Наилучшими пожеланиями,

Дин Форрестер.

Черт. Это не может быть хорошо.

Я направляюсь в Университетский центр по делам студентов, перебирая все возможные причины, по которым у меня могут быть проблемы.

Моя рефлекторная реакция заключается в том, что за этим стоит Уэс.

Но нет, Аниса просто лезет мне в голову. Наконец-то между мной и Уэсом все наладилось. Он не стал бы лгать, чтобы втянуть меня в неприятности с администрацией. Может быть, он и сделал бы что-то подобное, чтобы меня выгнали из кампуса в начале этого семестра, но не сейчас.

Как только я захожу в приемную, декан Форрестер высовывает голову из своего кабинета. У него очки в проволочной оправе и иссиня-черные волосы, такие темные, что я думаю, он красит их, чтобы скрыть седину. Он одаривает меня улыбкой, которая пытается быть приветливой, но под ней скрывается что-то неприятное.

У меня сводит желудок.

— Мисс Харрис, спасибо, что пришли. Пожалуйста. — Он жестом приглашает меня в свой кабинет, и хотя все, чего я хочу, — это убежать в противоположном направлении, я захожу внутрь и сажусь.

Несколько недель назад я бы вздохнула с облегчением, если бы меня выгнали из кампуса. Сейчас последнее, что я хочу делать, — это уходить. Мне нравится жить с Анисой, мне нравится посещать мои занятия, мне нравится писать свои рассказы, и больше всего мне нравится быть с Уэсом.

— Мятные конфеты? — Декан Форрестер протягивает вазочку с зелеными мятными конфетами.

Я запихиваю одну в рот, чтобы успокоить нервы.

— Спасибо.

Он складывает руки на столе.

— Спасибо, что пришли. Я хотел бы обсудить довольно серьезное заявление, сделанное другим студентом.

Дерьмо. Это хуже, чем я думала. Мята прокисает у меня во рту, и я ищу мусорную корзину, чтобы выплюнуть ее.

— Какое заявление?

— Поступили сообщения, что Уэс Новак приставал к вам в кампусе.

Над нами повисает тишина, такая тихая, что, клянусь, я слышу, как останавливается мое сердце. Это не я в беде.

Уэс.

— Что?

— Я бы хотел, чтобы вы были честны со мной. — Декан Форрестер наклоняется ближе. — Эти утверждения верны?

Аниса. Должно быть, это она донесла на Уэса. Она сказала, что, если все станет хуже, она что-нибудь скажет. Как только она узнала, что мы с Уэсом занимаемся сексом, она, должно быть, решила, что это стало последней каплей.

Но она ошибается на его счет. Это не одна из его розыгрышей — это новая глава для меня и Уэса. Мы наконец-то добираемся до лучшего места, держась за руки и пробираясь сквозь темноту вместе, бок о бок.

И Аниса пытается это остановить.

Мои ногти впиваются в ладони. Я понимаю, что она пытается быть хорошим другом, что она просто пытается присматривать за мной, но хороший друг также не стал бы действовать за моей спиной и делать что-то подобное, когда я недвусмысленно попросила ее не делать этого. Она не послушала меня, и если с Уэсом что-нибудь случится, он никогда мне этого не простит.

Однажды я уже потеряла его. Я не собираюсь терять его снова.

— У вас не будет никаких неприятностей, Вайолет, — уверяет он меня. — Я просто хочу убедиться, что вы чувствуете себя в безопасности в нашем кампусе. Если это правда, то эти утверждения могут стать основанием для его отчисления.

Аниса думала, что она даст мне возможность, наконец, заставить Уэса и остальных «Дьяволов» столкнуться с последствиями за то, что они преследовали меня в течение нескольких недель. За то, что причинил мне боль, за то, что унизил меня, за то, что напугал меня.

— Нет. Это неправда. — Я с трудом сглатываю. Сопротивляюсь. — Но есть кое-кто еще, кто донимает меня.

Брови декана Форрестера хмурятся, когда он берет ручку.

— Вы можете назвать мне имя?

— Трей Ламонт.

Он кивает, записывая имя Трея, и от облегчения мои конечности расслабляются. Если Трея вышвырнут из кампуса, я наконец-то смогу вздохнуть с облегчением. Уэс может справиться с ним, но он не может быть рядом со мной каждую секунду. И Трей знает расписание Уэса — он знает, когда я буду уязвима.

— Хорошо. Спасибо, что прояснили это. Мы займемся мистером Ламонтом. Я ценю, что вы пришли. — Он встает и открывает мне дверь. — Хорошего дня, мисс Харрис.

Как только я выхожу из здания и оказываюсь на прохладном воздухе под лучами утреннего солнца, я звоню Анисе.

— Привет! — Ее звонкий, воздушный голос. — У меня есть самая смешная история…

— Ты сообщила об Уэсе декану Форрестеру?

— Нет. — Ее голос понижается на октаву, и она почти убеждает меня смущением в своем тоне. — Я никому не сообщала о нем. Ты же просила меня не делать этого.

Я хочу верить, что она не стала бы нагло лгать мне, но никто другой не заботится обо мне настолько, чтобы сообщить о нем. Она мой единственный друг