– Разве вы забыли, что хождение монет запрещено, что виновные в этом преступлении несут тяжкие наказания?

– Я действую в рамках закона.

– Разве вы не получали указ, собственноручно подписанный мной?

– Монтумес уверил меня, что на деятельность ростовщиков в Египте смотрят сквозь пальцы.

– Вы неосторожны, – заметил Пазаир. – В Египте закон – не пустое слово.

– Вы не сможете долго противостоять этому новшеству...

– Этого новшества мы не хотим.

– Я не один в этом деле, мои коллеги...

– Поговорим с ними позже. Покажите мне город.

Грек-ростовщик все же надеялся на лучшее. Он представил визирю, рядом с которым по обыкновению находился сторожевой павиан, своих коллег, тех самых, что тайно ввозили в Египет монеты, давали ссуды под проценты и занимались многими другими финансовыми операциями, приносящими немалые барыши. Греки в один голос принялись убеждать визиря в выгодах, которые сулят их умения.

Пока визирь выслушивал их рассуждения, стражники по знаку своего начальника Кема сбросили с себя непривычные одежды ливийцев и греков и заперли ворота, не обращая внимания на протестующие крики перепуганной толпы. Трое мужчин попытались даже вскарабкаться на стену, надеясь сбежать, но напрасно – подвела излишняя тучность. Их немедленно арестовали и отвели к верховному стражу.

Самый напуганный кричал громче всех:

– Немедленно отпустите нас!

– Вас обвиняют в тайном ввозе монет.

– Вы не имеете права судить нас!

– И все-таки вы предстанете перед судом.

Как только троица оказалась перед визирем, который пока сохранял тайну своего положения, возмущенные крики сменились слезными мольбами:

– Будьте к нам милостивы! Мы совершили ошибку и очень о ней сожалеем... Мы честные купцы. Мы...

– Ваши имена и ремесло.

Все трое оказались египтянами и занимались изготовлением мебели. Часть своего товара они переправляли беспошлинно в Грецию.

– Значит, доходы ваши были незаконны и вы наживались за счет собственных соотечественников. Признаете свою вину?

– Не будьте к нам слишком суровы... Нас ввели в заблуждение...

– Я буду не суровее закона.

Пазаир устроил судилище прямо на площади. Присяжными стали Кем и пятеро египетских крестьян, которых верховный страж привел из ближайшей усадьбы.

Обвиняемые, а их оказалось немало и в большинстве своем это были греки, не отрицали своей вины. Согласились они и с вынесенным приговором. Присяжные единодушно одобрили наказание, которое наложил на чужаков визирь: их изгоняли с египетской земли навсегда. Отобранные у них монеты должны были переплавить, полученный металл отдать в храмы, где из него изготовят культовые предметы. Что же касается селения, то его ворота впредь не закроются для купцов-иноземцев, но при условии, что те обязуются строго соблюдать законы Египта.

Глава ростовщиков с благодарностью поклонился визирю.

– Я опасался более сурового наказания, – признался он. – Говорят, что каторга в оазисе Харга страшнее преисподней.

– Я там выжил.

– Вы?..

– Монтумес надеялся увидеть, как побелеют на солнце мои кости.

– Мне кажется, вы недооцениваете Монтумеса. Он хитрый и опасный интриган.

– Я оцениваю его по достоинству.

– Положив конец противозаконному обращению денег в Египте, вы нажили себе еще одного опасного врага. Вас возненавидит Бел-Тран, который надеялся извлечь из этого огромную выгоду. Вы лишили его источника обогащения.

– Меня это радует.

– И вы надеетесь долго пробыть визирем?

– На все воля фараона.

* * *

Пазаир, Кем и Убийца плыли в лодке, направляясь к Ракотису. Визирь любовался ослепительной зеленью, что обрамляла переплетающиеся водные пути. Чем дальше они продвигались на север, тем обширнее раскидывалось царство вод. Нил ширился, готовясь соединиться с ласковой морской гладью, что обвела пенным кружевом окраинные земли.

Ракотис жил рыбой. Каких только рыбных промыслов здесь не было! На рынке под открытым небом чистили рыбу, потрошили ее и пластали, после чего нанизывали на деревянные палочки и оставляли сушиться на солнце, или закапывали в горячий песок, а то и в грязь, известную своими целебными свойствами. В Ракотисе также солили рыбу, а самую лучшую для сохранности опускали в растительное масло. Отдельно собирали икру лобанов, чтобы потом из нее приготовить особо любимое египтянами блюдо. Богачи предпочитали свежую рыбу, для них ее жарили на вертелах и приправляли соусом с тмином, кориандром и перцем, бедняки ели сушеную, и она служила им каждодневной пищей наряду с хлебом. Лобана можно было обменять на кувшин пива, а за корзину нильских окуней получить драгоценный амулет.

Пазаира удивила тишина, столь неожиданная для шумного торгового города, – не слышалось песен, гула толпы, громких криков разносчиков, не цокали копытами ослики, развозившие товар. Павиан тоже стал проявлять признаки беспокойства.

Возле пристани на сетях спали всего несколько рыбаков, а у причала не наблюдалось ни лодки, ни баржи. Неподалеку стоял низкий дом с плоской крышей, где обитали портовые чиновники, следящие за хранением и перевозкой товаров.

Войдя в него, Пазаир удивился еще больше. Пусто. Ни одного человека. И свитков на полках нет, словно никогда и не хранили здесь документов.

– Монтумес где-то неподалеку, – предположил Кем. – Убийца его унюхал.

Павиан обошел помещение и направился к гавани, Кем и Пазаир поспешили за ним. Как только обезьяна приблизилась к полузатопленной лодке, пятеро грязных бородачей, вооруженных ножами для разделки рыбы, очнулись от сонного оцепенения.

– Прочь отсюда, чужаки!

– Кроме вас, в Ракотисе никого?

– Прочь! Прочь!

– Я – Кем, начальник стражи, верховный страж царства. Отвечайте, или наживете беду на свою голову.

– Чернокожим место на юге. Возвращайся туда, откуда пришел!

– Вы обязаны повиноваться распоряжениям визиря, он стоит перед вами.

Рыбаки разразились хохотом.

– Визирь прохлаждается у себя в приемной в Мемфисе! В Ракотисе мы – законники!

– Я хочу знать, что здесь произошло, – сурово произнес Пазаир.

Рыбак обернулся к товарищам.

– Вы только его послушайте! За кого он себя принимает? За главного судью? Или думает, что напугал своей мартышкой?

У Убийцы было множество достоинств и один-единственный, но очень существенный недостаток – он был обидчив. Быстрее молнии прыгнул он на противника, укусил за запястье, и тот выронил нож. Убийца не стал дожидаться, когда второй ринется на защиту товарища, и сразу стукнул его волосатым кулаком по затылку. Третьего он опрокинул, ударив под коленки. Кем вправил мозги двум оставшимся – слабакам но сравнению с ним.