— Благодарю вас, а теперь будьте любезны отпустить меня!

Уэйд скрипнул зубами.

— Разумеется. Идите.

Он перекатился через нее, и Кэтлин поднялась, но в спешке, пытаясь одновременно удержать на себе простыню и слезть с кровати, потеряла равновесие и упала ему на грудь. Уэйд тут же обнял ее.

Следующее, что Кэтлин поняла, — что она лежит, распростертая, на спине, а он снова наклоняется над ней, но на этот раз его глаза сверкают не только от возмущения. В ней зародился ответный жаркий трепет, потому что она прочла в этих глазах страсть, желание и нечто вроде насмешки. Вдруг до ее сознания дошло, что простыня сползла до уровня талии и что грудь прикрыта только прядями распущенных волос.

Уэйд тоже это осознал. Осознал всем своим телом, почувствовала Кэтлин, извиваясь под ним.

— Уэйд…

— Ты ведь не взаправду хочешь уйти, верно, Кэтлин? — Он прижался к ней крепче, его губы коснулись ее век. Его улыбка опалила ее душу.

— Что, если… я скажу, что хочу? — Но голова у нее уже закружилась, сердце забилось. Кэтлин едва дышала, потому что он провел губами по ее шее, заставив все тело напрячься от желания.

— Тогда я бы сказал, что нужно узнать наверняка.

— И… — Кэтлин не удержалась и застонала, когда Уэйд снова запечатлел обжигающий поцелуй около ямочки на ее шее. — Как же мы это сделаем? Вы… м-м-м… вроде бы не поверили мне, когда я сказала…

— Есть только один способ все узнать. — Его блестящие глаза смотрели ей в глаза, и Кэтлин задрожала от желания, подавить которое у нее недоставало сил.

— И что же… это за способ? — прошептала она, как зачарованная. Он приблизил к ней свои губы.

— Поцелуй, принцесса. — Уэйд усмехнулся. — Помните, поцелуи не лгут.

О, как ждали ее груди его прикосновения, а тело от вожделения было словно охвачено огнем. Его губы все приближались и приближались.

Он медленно припал к ней губами, и Кэтлин превратилась в средоточие наслаждения, ничего больше не чувствуя и не желая.

Она забыла обо всем, кроме этого человека. Этого мгновения. Этого поцелуя.

Ночь окутала их, руки Кэтлин обвились вокруг его шеи, и опять были и страсть, и нежность…

Дрю Рейли был в отвратительном настроении. Лежавшая рядом с ним молодая девица пошевелилась и сладострастно потянулась всем телом, голым под влажными простынями. Она была потрясающе горяча и в меру глупа, с маленьким личиком, полными красными губами и волосами черными как вороново крыло. Но он больше не хотел ее. Они провели вместе всю ночь, и он все еще не был удовлетворен.

Впервые хорошая еда, дорогие сигары, соблазнительная женщина из городского борделя не могли снять напряжение из-за тревоживших его проблем.

Пожалуй, их так и не удастся разрешить.

— Провались все к чертям!

Рейли встал с кровати и быстро оделся при смутном свете луны, проникавшем в окно.

Девица только перевернулась на другой бок, простыня сбилась в сторону. Он вышел из комнаты и направился на улицу.

Ему нужно было пройтись, подумать. Была середина ночи, самое темное время. Время, когда ему думается лучше всего.

Дрю Рейли, как всегда безупречно выглядевший, в отличном костюме, на котором, казалось, никогда не бывает ни единой складочки, в модном котелке, с сигарой в уголке рта, шел по главной улице Хоупа.

Город, темный и безмолвный, словно вымер. Он шел и шел по улице, поворачивал и шел обратно, все время думая о ранчо «Синяя даль».

Нужно найти способ, чтобы заставить парней Баркли и Кэтлин Саммерз продать его. Если этого не сделать, ему придется снова отправиться в эти бескрайние унылые равнины, поросшие полынью, полные диких зверей, и уже больше не возвращаться. Его деятельность в одном из самых могущественных синдикатов на востоке страны подвергается опасности, очень серьезной опасности, и ему грозит потеря всего, что он наработал в течение своей жизни, — репутации, богатства и уважения, с которым к нему относятся короли с Уолл-стрит. Его партнеры вместе с Э. М. Пидмонтом моментально разнесут весть о его неудаче, и тогда все, чего он достиг, превратится в прах.

Если бы только он не был таким излишне уверенным, если бы не убедил партнеров по синдикату, что принесет им ранчо «Синяя даль» на блюдечке с голубой каемочкой!..

А теперь Эдвард Пидмонт и все остальные не удовольствуются каким-либо иным ранчо. На собрании совета синдиката, которое состоялось несколько месяцев назад, они выбрали только два скотоводческих хозяйства, достаточно крупных и рентабельных, чтобы на них стоило потратиться. Это оказалась именно та собственность, которая была им нужна.

Но другой синдикат только что опередил их, купив ранчо «Валашская равнина», что в Монтане, и теперь остается только ранчо «Синяя даль». Когда они узнали, что его владелец Риз Саммерз недавно умер, то решили, что это имение нужно приобрести. Дрю гарантировал им, что заключит эту сделку.

А если он этого не сделает…

Пидмонт уволит его быстрее, чем волк настигает ослабевшего теленка. А его репутация среди покупателей и продавцов недвижимости не будет стоить и ломаного гроша.

На краю города Рейли остановился, швырнул на мостовую окурок сигары и уставился вверх.

— Кто бы мог подумать, что это окажется таким сложным делом? — пробормотал он, обращаясь к темному небу.

Кэтлин Саммерз не может продать свою долю. Уэйд Баркли и его братья не хотят продавать свою.

Но Рейли не зря потратил время, расспрашивая жителей города, пока не вызнал все детали завещания. Он понял, что значение имеет только голос Уэйда Баркли — если тот захочет продать свою долю синдикату, у него хватит влияния и юридических прав, чтобы заставить остальных поступить так же.

Проблема в том, чтобы создать условия, при которых Баркли захотел бы продать ранчо. Этот человек не часто играет в карты, а если и играет, то не проигрывает. Он не принимает участия в попойках, врагов у него нет, только друзья. Весь этот дурацкий городишко уважает его, жители даже хотят, чтобы он стал следующим председателем здешней Ассоциации скотоводов. Как же можно воздействовать на такого человека?

«Думай, черт побери, — сердито приказал себе Рейли. — Ты прекрасно знаешь, что при определенных обстоятельствах всякий может продать свою собственность или поджать хвост и броситься наутек. И ты должен либо вызнать, что это за обстоятельства, либо сложить их именно таким образом», — думал он, и глаза его блестели в темноте.

Он пошел обратно в город. Поглощенный своими мыслями, он не заметил неясной фигуры, сидящей на деревянной скамье на крыльце гостиницы «Глори». Он никак не предполагал, что кто-то еще бодрствует в этот ночной час, но вдруг из темноты до него донесся вкрадчивый голос: