– Это привычка, - сказал Немиил.

– Не привыкай к этому, - предупредил Захариил. - У меня чувство, что мы больше проиграем, чем выиграем, когда узнаем про Империум побольше.

– Как так?

– На днях, я сказал брату Израфаилу, что Император подобен богу. Я думал, что его удар хватит.

– Правда?

Захариил кивнул и сказал:

– Да, он положил мне руки на плечи и попросил никогда впредь не говорить такие вещи. Он сказал мне, что часть их миссии - положить конец этой мистической ерунде: богам, демонам и им подобным.

– Они не верят в подобные вещи?

– Нет, - решительно сказал Захариил, - не верят, и они не любят тех, кто верит.

– Мне это кажется какой-то узостью взглядов.

– Думаю, да, - предположил Захариил, - но что, если они правы?

Немиил отвернулся от стены и сказал:

– Может, они правы, а может и нет, но меня волнует то, всегда нужно иметь чистый разум, когда сталкиваешься с неизвестным.

– С каких пор ты стал таким осторожным? - спросил Захариил. - Обычно ты без раздумий прыгаешь в омут первым.

Немиил рассмеялся.

– Наверное, с годами я становлюсь умнее.

– Тебе пятнадцать, как и мне.

– Тогда, думаю, я больше слушал в последнее время.

Глаза Захариила сузились.

– Слушал кого?

– Людей в Ордене, - сказал Немиил. - Старших.

– И что говорят эти старшие? - спросил Захариил.

– Будет лучше, если ты все услышишь сам, - сказал Немиил, серьезность его тона удивила Захариила, который всегда знал о легкомысленности своего кузена.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня вечером собрание, - сказал Немил, - собрание, в котором, я думаю, тебе следует принять участие.

– Где?

– Встретимся у Монастырских Ворот Палаты Круга при последних ударах колокола, и я тебе покажу.

– Звучит таинственно, - сказал Захариил. - Похоже на неприятности.

– Пообещай мне, что ты придешь.

Захариил потянул время для ответа, но, взглянув в глаза кузена, принял для себя решение.

Захариил сказал:

– Хорошо, я приду.

– Отлично, - сказал Немил, очевидно обрадовашись. - Ты не пожалеешь.

Эхо последнего удара колокола только стихло, когда Захариил оказался перед Монастырскими Воротами, фитили ламп были погашены, и сенешали, ходившие по проходу, ушли. Хотя он и не мог сказать почему, но Захариил не хотел быть замеченным кем-либо, понимая, что для этого путешествия девизом была таинственность.

Он не отрицал, что пребывание в ожидании этой встречи давало непозволительные острые ощущения, чувство бунта, которое возникало в его юном духе. Монастырские Ворота были закрыты, и Захариил посмотрел налево и направо, чтобы удостовериться, что за ним не наблюдают, перед тем, как он пересек коридор и прижался к теплому дереву дверей.

Он проверил ручку двери, не удивившись тому, что она открыта, и мягко надавил на темное железо, упершись в дверь плечом, чтобы открыть. Дверь скрипнула, и он, вздрогнув от этого звука, проскользнул в неё, как только открылась достаточно большая щель, и закрыл за собой дверь.

Захариил отошел от двери и повернулся к центру Палаты.

В Палате Круга было немного света, всего несколько свечей едва горели на железных канделябрах вокруг приподнятого круглого постамента. Цветное стекло высоких окон блестело в мерцающем свете, и глаза нарисованных героев, казалось, пристально смотрели на него, словно обвиняя в нарушении границ.

Он мысленно попросил у них прощения, проникнув в палату, бросив налево и направо внимательные взгляд, ища следы Немиила. Тени скрывали большую часть палаты во тьме, мерцающий свет свечей не мог проникнуть дальше первых рядов каменных скамей.

– Немиил? - прошептал он, замерев на месте, поскольку акустика палаты разнесла его голос к самым дальним границам.

Он повторил имя кузена еще раз, но опять не прозвучало никакого ответа из темноты. Захариил встряхнул головой из-за своей глупости, что согласился на эту встречу. В какую бы игру не играл Немиил, она должна играться без него.

Он отвернулся от каменных скамей и остановился, увидев, что Немиил стоял в центре приподнятого постамента.

– Вот и ты, - сказал Немиил с улыбкой.

Немиил стоял с поднятым капюшоном своего балахона, его черты скрывались в кольце танцующих теней. Если бы не голос и фигура, было бы невозможно сказать, кто это произнес. Немиил нес потайной фонарь, который отбрасывал теплый свет вокруг нижнего уровня палаты.

Захариил подавил свое раздражение от театральности кузена и сказал:

– Хорошо, я здесь. Что ты хотел мне показать?

Немиил пригласил его подняться на центральный постамент Палаты Круга, и Захариил пожевал нижнюю губу. Подняться на лестницу означало бы согласиться с тем, что замышлял Немиил, и он чувствовал, что тогда будет пересечен порог, после которого будет только один путь.

– Давай же, - убеждал Немиил, - Не заставляй собрание ждать.

Захариил кивнул и поднялся по истертым каменным ступеням, которые вели к постаменту, по которому разрешалось ходить только магистрам Ордена. Он почувствовал странное головокружение, поднявшись вверх и ступив на гладкий мрамор постамента.

Поравнявшись с кузеном, Захариил понял, почему он не видел его, когда вошел в Палату Круга.

Немиил стоял возле каменной лестницы, которая спиралью спускалась вниз сквозь центр Палаты Круга. Было ясно, что его кузен поднялся из палаты, находившейся под этой, хотя Захариил не знал о существовании этих ступеней и о каком-то тайном месте внизу.

– Надень капюшон, - сказал Немиил.

Захариил выполнил просьбу Немиила и сказал:

– Скажи, куда мы идем?

– Под Палату Круга, - сказал Немиил, - во Внутренний Круг.

Лестничная клетка была темной, только мерцающий свет от фонаря Немиила освещал их спуск в глубины. Немиил шел впереди, Захариил следовал за ним, его трепет возрастал с каждым пройденным шагом.

– Скажи мне, куда мы идем, - сказал он.

– Скоро увидишь, - не оборачиваясь, ответил Немиил. - Мы уже почти там.

– И где же оно?

– Будь терпелив, кузен, - сказал Немиил, и Захариил проклял глупые ответы своего кузена.

Зная, что он больше ничего не вытянет из Немиила, он придержал свои вопросы, и насчитал более тысячи шагов прежде, чем они достигли дна.

Лестница вывела их к палате с кирпичными стенами и низким, сводчатым потолком, на котором отсутствовали какие-либо украшения. Как и палата, находящаяся выше, она была круглой, лестница проходила через центр ее потолка. Несколько масляных ламп свисали с потолка по четырём сторонам света, и под каждой из них стояла фигура, закутанная в белый балахон.