и разобраться, кто из них кого подбивал на сопротивление людям, было трудно.

Обычным местом их прогулок был крытый манеж, где три отъемыша бродили в свое удовольствие. Загнав после выгула годовиков в денники, мы всей конюшней отправлялись ловить Жертву и Близнецов. У нас так и говорили:

— Куда идете?

— Близнецов ловить. Давай заканчивай и иди помогать.

На поимку трех годовичков уходило иногда до четверти часа у пяти человек. Едва первый загонщик показывался в манеже, как смирно прогуливающиеся отъемыши настораживались и отбегали к противоположной стене. Мы же, заходя, растягивались цепью и не спеша шли на них, оттесняя в угол. Сперва троица послушно отходила, но потом, заподозрив неладное, начинала нервничать.

Первыми не выдерживали Близнецы. Сорвавшись с места, они кидались обратно на цепь загонщиков, словно желая силой прорваться к свободе. Здесь главное было не сплоховать и не промахнуться. Дело в том, что оба Близнеца носили недоуздки и нужно было лишь поймать малышей за них.

Чаще всего их хватали за гриву. Близнецы начинали брыкаться, но, стоило им почувствовать, что на них надеты настоящие недоуздки, с поводом, смирялись. Первой чаще ловили кобылку — она была не такая ловкая. Оставшись один, жеребчик сам подходил к сестре — нужно было лишь немного постоять с нею посреди манежа. Когда же Близнецов уводили, наступал черед Жертвы.

К тому времени он забивался толстым округлым задом в угол, настороженно посверкивая оттуда глазами, и кидался в сторону при малейшем намеке на возобновление охоты. Тяжеловозик отлично разбирался в людях и сражался с ними с артистизмом, которому не грех бы поучиться самому Греку.

Он стоял спокойно до тех пор, пока круг ловцов не начинал смыкаться, а потом внезапно кидался в сторону и мощным рывком, со скоростью не меньшей, чем у пушечного ядра, врезался в цепь в самом слабом месте и с радостью убегал на противоположный край манежа. Николай обычно с воинственным кличем кидался ему наперерез, но промахивался на миллиметр.

Загонная охота начиналась сначала. На сей раз Николай выходил вперед, готовый предугадать первый рывок Жертвы. Он пригибался, держа недоуздок, как ковбой лассо, но жеребенок всегда оказывался чуточку быстрее, и чаще всего конюх растягивался на земле после неудачного броска. Как правило, после этого он свирепел окончательно, и начиналась беготня по манежу, при этом недоуздок и впрямь использовался как лассо.

Наконец кому-нибудь удавалось поймать Жертву — чаще всего за хвост или гриву. Николай мигом оказывался рядом, тигром бросался на вырывающегося жеребчика, набрасывал недоуздок и тащил в денник. Но при этом надо было видеть и слышать, как он разговаривает с ним.

— Жертва, мой Жертвочка, — бормотал Николай, поглаживая спутанную жесткую гривку тяжеловозика. — Ух ты у меня какой! Жертва…

Услышав один раз, как он разговаривает с жеребенком, можно было понять: конюх любил этого строптивого толстого малыша.

Такие упражнения по прыжкам и бегу происходили ежедневно, но гвоздем сезона стал тот день, когда Жертву и Близнецов выпустили погулять вместе с годовиками.

Был один из последних дней моей работы на этом месте. Вечером, как обычно, жеребчики гуляли на беговой дорожке ипподрома — далеко их, во избежание повторения побега Грека и Гурмана, уже не отпускали. Травы тут было мало, в основном спорыш и растущий вдоль ограды пырей, и в конце дня жеребчики сгрудились у ворот, с тоской поглядывая на приближавшихся людей. Даже Грек с Гурманом оказались в общей толпе. И только Жертва и Близнецы показали себя оригиналами — они благодаря своему маленькому росту протиснулись через плетень на середину ипподрома, на травяное поле, где и бродили в свое удовольствие. Отъемыши явно решили, что их оставят тут навсегда.

Их иллюзии оказались грубо разрушены, когда конюхи взялись за работу.

Годовики выказали чудеса послушания — Грек дался в руки в числе первых. Я не верила своим глазам и рукам, когда вывела его за недоуздок из загона. Он шел рядом со мною спокойный, как ягненок.

— Грек, что с тобой? — спросила я, поглаживая его по гриве, в угольно-черных волосах которой мелькала ранняя проседь — он был, что называется, угле-вороной.

Годовик не ответил, но я не зря удивлялась. Когда всех жеребчиков переловили, выяснилось, что самое интересное только начинается.

Николай вместе с наездниками — по мере того, как жеребчики привыкали к свободе, нам просто необходима стала их ежевечерняя помощь — поднырнул под перекладину плетня и пошел на Близнецов и Жертву, обходя их далеко справа. Троица сперва спокойно смотрела на его маневр, а потом неспешной рысцой направилась в чистое поле — Близнецы плечом к плечу, а Жертва чуть в стороне, с независимым видом.

Николай перешел на бег, делая большой круг. Он направлялся куда-то в сторону, наездники остановились, и отъемыши тоже сбавили ход.

И тут Николай вернулся и направился прямиком к беглецам. Круто повернувшись к нему задами, они затрусили к нам.

— Ворота! — долетел до нас крик загонщика. — Откройте ворота, пусть выйдут на дорожку!

Крик спугнул Близнецов, и они прибавили ходу.

Мы еле успели распахнуть створки — вся троица на полном скаку вылетела к нам и заметалась на узком пространстве. В чем-то Николай был прав — поймать трех отъемышей здесь было гораздо легче.

В теории. На практике поимка Близнецов и Жертвы больше походила на иллюстрацию известной пословицы: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь».

Четверо конюхов и трое наездников полчаса крутились вдоль ограды, пытаясь подобраться ближе к трем жеребятам. Вроде Близнецы должны были плохо бегать на коротеньких ножках, не говоря уж о Жертве, больше напоминавшем завернутую в рыжую шкуру бочку. Но не тут-то было.

Посверкивая глазами по сторонам. Близнецы пятились от наступавших людей, выжидая, но стоило кому-нибудь сделать резкое движение вперед, как они стремительно кидались в разные стороны. Обежав людей, они снова соединялись за нашими спинами, и все начиналось сначала.

— Нет, так дело не пойдет, — наконец решительно заявил Николай — он считал себя главным в этом деле, ведь ловили и его ненаглядного Жертву. — Давайте загоним их между воротами.

— А не вырвутся? — спросили у него.

— Попробуем! Не до ночи же с ними возиться!

Всю троицу отогнали подальше, и несколько загонщиков отправились с ними, чтобы по знаку остающихся вернуть троицу обратно. Тем временем мы распахнули одну из створок ворот, оставив щель между нею и забором, — теперь сюда, в узкое пространство, нужно было загнать жеребят и изловить.

Цепь загонщиков заняла свои места, и охота началась.

Спугнутые, Близнецы и Жертва сначала рысили прямиком в расставленную ловушку, но, оказавшись в