Роксана нахмурилась. Похоже, Степан Ефимович не до конца ей верит. Но винить его она не могла, она и сама не сразу поверила, когда ей сказали о смерти Клима.

– Значит, если бы я услышала эту фразу, то я смогла бы все вспомнить?

– Не все, а только сам код.

– Ну а остальное?

– Я не знаю точно, почему ты потеряла воспоминания, как ты говоришь, почти о целых сутках. Могу лишь предполагать, что подобный провал в твоей памяти появился в связи с пережитым тобой шоком.

– О да! – важно произнесла Роксана. – Шок у меня был, и еще какой! Я имею в виду убийство Клима.

– А ты что-то про это знаешь?

– Да, знаю, – еще более важно произнесла Роксана, но тут же правды ради была вынуждена сокрушенно прибавить: – Знаю, но ничего об этом не помню. И хотя была рядом с Климом в момент убийства, увы, я все начисто забыла.

Степан Ефимович кинул на девушку задумчивый взгляд:

– Возможно, убийство Клима настолько сильно поразило тебя, что твой мозг выработал такую защитную реакцию. Такие случаи известны, и они описаны.

– Но убийца-то может и не знать, что я все забыла. Понимаете, к чему я клоню?

– Не повезло тебе, девочка, очень не повезло.

Будто бы и сама Роксана этого не понимала! Но что она могла поделать? Да еще сейчас, запертая в этом унылом помещении вместе хоть и с обаятельным, но на редкость тучным и совершенно неспортивным Степаном Ефимовичем? О том, чтобы он стал ее защитником перед Глебом или тем же Древоточцем, нечего было и мечтать.

Также нечего было ждать появления Максима. Он потерял ее след, это было ясно. И Роксана, сложив все факты, отчетливо и ясно поняла, что своим собственным спасением ей вновь придется заняться самой. И если повезет, то она выскользнет из очередной ловушки. А если повезет очень сильно, то она вытащит за собой и милейшего Степана Ефимовича. Ну а если не повезет, то и так ясно, что в живых ее вряд ли оставят. А раз так, то и думать нечего – пора приниматься за дело.

Если бы Роксана обладала способностью видеть и слышать через стены, она сама бы поразилась собственной проницательности. А возможно, так даже и возгордилась бы или, чего доброго, заподозрила у себя некие сверхспособности, позволяющие ей предугадывать события и разгадывать истинные намерения других людей.

Ничего этого у Роксаны, конечно же, не было и в помине, и все-таки разговор двух людей, находящихся через несколько помещений от гипнотизера и Роксаны, касался именно ее личности. Это были мужчина и женщина. Мужчина был Древоточец. А вот о личности женщины говорить пока что не приходилось. Лицо ее было скрыто в полутьме, так что слышался один лишь ее голос.

– Девчонка все сказала. Теперь мы знаем код и можно отправляться за деньгами.

Мужчина пошевелился и спросил:

– Значит, другая девка больше не нужна?

– Надобность в ней теперь отпала. Зря столько времени мучили бедолагу.

Но что-то в голосе этой женщины не позволяло думать, что ей и впрямь жаль человека, которому по ее воле и совершенно напрасно были причинены длительные страдания.

– Так что, в расход ее?

– Экий ты, Витя, нетерпеливый. Всех бы тебе в расход. Что ты торопишься?

– А чего тянуть? Сами говорите – когти надо рвать, Босс. Небезопасно нам тут оставаться.

– Столько лет используем это место, и всегда все было в порядке. Вспомни, ты сам нашел его.

– Чуйка у меня работает, – угрюмо продолжил ее собеседник. – Надо уходить. Нехорошо тут скоро будет.

– Арабку оставлять в живых никак нельзя. И ее брата тоже не должны найти. Ни живых, ни мертвых. Эти двое исчезнут, как исчезла вся их семья. Так будет даже справедливо, ты не находишь?

– Пусть к своим отправляются, туда им и дорога.

– Но ликвидировать вторую девку мы должны лишь после того, как получим деньги. Ты лично этим займешься. Останешься тут и проконтролируешь процесс.

Древоточец подозрительно насупился:

– Зачем это?

– Надо убедиться, что Роксана запомнила и передала нам правильный код. Только после этого можно избавляться от страховки – второй девчонки.

– А гипнотизер?

– Он тоже исчезнет. Но лишь после получения нами денег. Не то чтобы я не верила этому старому дураку профессору, но кто их знает… Девчонка могла ведь и неправильно запомнить.

– Или он ей чего-нибудь там в мозгах повредил, когда совался.

– Глупый ты, Витя! – снисходительно и чуточку презрительно произнесла женщина. – Глупый и необразованный! Ты бы хоть книжки какие умные почитал.

– А зачем мне? За меня вы думать будете.

– Поедешь за сестрой нашего араба, привезешь ее сюда. Пусть вместе побудут напоследок, порадуются друг другу.

Что-то садистское проскользнуло в этих словах, и это чрезвычайно понравилось Древоточцу. Он даже весь затрясся от восторга.

– Умеете вы, Босс, так дело повернуть, чтобы всем плохо было, а вам одной хорошо. Завидую я вам.

– А ты не завидуй. Возьми и сделай чего душа просит.

– Чего просит?

В голосе Древоточца звучало сомнение.

– Ну что, что… Будто бы я не знаю, как ты мечтаешь в нашем доме отдыха поразвлечься. Так вот, разрешаю!

– А точно можно?

– Нам с тобой, Витя, все, что угодно, теперь можно. В этой стране мы последние часы. Больше мы сюда не вернемся. Так что если есть у тебя какая задумка, исполняй.

– А если я ваш «дом отдыха» туда… – и он выразительно ткнул пальцем в потолок, – если я его туда отправлю? Вы как?.. Очень на меня рассердитесь?

– Только само здание или вместе с девчонками?

– Обижаете. И девчонок, и охрану.

И покосившись на свою хозяйку, Древоточец угрюмо спросил у нее:

– Что? Против?

– Да сделай такую милость! Только груз у меня с души снимешь. Оставлять ведь их тут несподручно. Вроде как и не могут ничего важного знать, а все равно, в деле они давно крутятся. А потому никогда не знаешь, кто из твоих близких что знает. Особенно эта Карина. Ее в первую очередь.

– И Карину, сучку этакую, тоже туда вместе с остальными! – отозвался Древоточец. – Только Карину я сначала оприходую. До чего же надоело на ее морду неприступную глядеть. Девок не тронь, ее саму тем более не тронь… Достало!

– Ну и отлично. Пойди, поквитайся с ними всеми. Но Селестину доставь ко мне живой. Ей там умирать не место. Лишние расспросы, если ее тело найдут.

– Опять обижаете. После моего прощания вряд ли там хоть камень на камне останется.

И с этим замечанием Древоточец пошел к двери.