И помните: я дважды не повторяю. Я не люблю тратить время на разговоры, так же как ненавижу ваше малодушие и подлость. Стоит однажды обнажить меч, как он уже никогда не будет скрыт в ножнах. Путь пройдут зима и лето, но владыка правоверных сможет усмирить каждого, кто вздумает покинуть его, а всякий из вас, кто поднимет голову, лишится ее.

Довольно! Владыка правоверных поручил мне заплатить вам ваши деньги и снарядить вас на борьбу с вражескими войсками под предводительством Мухаллаба. Это мои приказы. Также я предоставляю вам трехдневную отсрочку. Да услышит Господь мое обещание и призовет меня ответить за его исполнение: всем воинам Мухаллаба, кто будет находиться здесь после истечения трех дней, отрубят голову, а его имущество отнимут. Слуга, зачитай послание от владыки правоверных.

Помощник начал читать:

– «Во имя Аллаха милостивого и милосердного.

От слуги Господа нашего Абд аль-Малика, владыки правоверных, правоверным мусульманам Ирака: «Да пребудет с вами мир! Я молю за вас Аллаха, ибо нет другого бога».

Хаджжадж прервал помощника:

– Остановись здесь. Да, иракцы, мятежники и предатели! Подлые души! Да, вы, погрязшие в грехе и ереси! Вас владыка правоверных приветствует словами «Мир вам!», и вы не ответите ему тем же? Если Господь оставит меня среди вас, клянусь, я расколю вас, как дрова, я найду способ сделать вас учтивыми. Продолжай читать, слуга!

Когда помощник вновь прочел строки, где владыка правоверных желал мира, все собравшиеся в мечети произнесли:

– Да снизойдет мир, милость и благословение Аллаха на владыку правоверных!

После того как закончили читать послание, Хаджжадж сошел с кафедры и отдал распоряжения распределить обещанные деньги. В это время Мухаллаб со своим войском сражался на севере с последователями религиозного течения азракитов.

Через три дня Хаджжадж лично проверил состояние армии перед походом. Когда он проходил мимо, один из знатных людей Куфы, Умайр из племени тамим, обратился к нему:

– Да хранит Аллах владыку! Взгляни на меня, старого больного человека, которого годы уже почти сломили. Но у меня есть сыновья. Пусть владыка возьмет самого крепкого из них, кто лучше всего снаряжен и имеет лучшего коня.

Хаджжадж ответил:

– Слишком молодой воин не лучше очень старого.

Умайр уже уходил, когда двое из тех, кто стоял рядом, сказали Хаджжаджу:

– Да хранит Аллах владыку! Знаешь ли ты, кто это?

– Нет, не знаю.

– Это Умайр, сын Даби, из племени тамим, тот самый, кто набросился на тело убитого владыки правоверных Османа и сломал его ребро!

Хаджжадж вернул Умайра и сказал:

– Старик! Это ты набросился на тело мертвого владыки правоверных Османа и сломал ему ребро?

Умайр отвечал:

– Осман заточил моего отца в тюрьму и оставил его, старого и больного, умирать там.

– Твоя смерть может быть платой за смерть Османа. Сражаться против азракитов будут отправлены все, кто может еще держать оружие. Воистину, твоя гибель, старик, будет благословлением как для Куфы, так и для Басры. – И Хаджжадж оглядел Умайра с головы до ног, потрепав и вновь отпустив его бороду. Затем он приблизился вплотную к старику и спросил: – Умайр, ты слышал, что я говорил?

– Да!

– Клянусь Аллахом! Для такого человека, как я, будет настоящим бесчестьем лгать. Стража! Возьмите этого человека и перережьте ему горло.

Приказ был выполнен. Сразу после этого войска отправились в путь и не останавливались до тех пор, пока не присоединились к разбившей лагерь армии Мухаллаба.

Убайд, сын Абу Мухарика, рассказывал:

«Будучи правителем Ирака, Хаджжадж перепоручил мне вести дела земледелия и заниматься земельными налогами; тогда я решил найти кого-нибудь из старых персидских земледельцев, чтобы тот помогал мне советами. Мне сказали, что для этого подойдет Джамиль, сын Сухайра. И я послал за ним. Джамиль оказался старцем, с огромными бровями, почти закрывающими глаза.

– Я очень стар, наверное, поэтому ты потревожил меня.

– Мне нужны твои помощь и благословение. Я прошу тебя стать моим советником.

Пригладив брови кусочком шелковой материи, он взглянул на меня и спросил:

– Чего именно ты хочешь?

– Хаджжадж поручил мне вести дела земледелия, а он человек в высшей степени упрямый. Посоветуй мне что-нибудь.

– Что же ты хочешь сделать в первую очередь: угодить Хаджжаджу, обогатить казну или последовать голосу своей совести?

– Если это возможно, я бы хотел сделать все вместе, но боюсь, что Хаджжадж безжалостный владыка.

Тогда старец сказал:

– Что ж, в таком случае придерживайся четырех правил: во-первых, пусть твои ворота будут всегда открыты, и при них не держи стражи, таким образом все будут знать, что смогут прийти к тебе, если захотят, а твои наместники будут еще больше бояться тебя. Во-вторых, выслушивай внимательно пришедших к тебе простых земледельцев, так правитель сможет заслужить себе доброе имя. В-третьих, твои решения должны быть одинаково справедливыми как для бедных, так и для богатых. И в-четвертых, не позволяй честолюбию твоих людей властвовать над тобой; никогда не принимай подарки от своих подчиненных, потому как, получив что-то однажды, в другой раз они не успокоятся, пока не получат вдвое больше; не позволяй, чтобы это было поводом для постыдных слухов.

Следуй этим четырем правилам, и тогда ты сможешь сдирать кожу со своих овец, от затылка до кончика хвоста, получая от них благодарность. И Хаджжаджу не в чем будет упрекнуть тебя».

«Как-то однажды один вопрос, касающийся наследства, привел Хаджжаджа в некоторое замешательство, – рассказывает Шааби. – Он спросил моего мнения, как правильно разделить имущество между матерью, сестрой и дедом.

И я ответил:

– Пять асхабов Посланника Господа – да благословит его Аллах и да приветствует! – высказывают пять разных мнений по этому вопросу. Их зовут Абдаллах, Зейд, Али, Осман и Ибн Аббас.

Хаджжадж начал уточнять, что именно говорили асхабы:

– Что сказал Ибн Аббас? Он был благочестивым мусульманином.

– Он рассудил так: дед для своего внука почти как отец, треть должна остаться матери, сестре же ничего.

– Что решил Абдаллах?

– Он разделил имущество на шесть частей и отдал три шестых сестре, одну шестую матери и две шестых деду.

– Как рассудил Зейд?

– Зейд поделил все на девять частей: три части отдал матери, две – сестре, четыре – деду.

– А что сказал владыка правоверных Осман?

– Он присудил каждому наследнику треть.

– И что сделал Али?