Даниил замер, но поворачиваться ко мне не спешил:

– Но Штефан есть. Зачем мне эта информация?

Я потрясла головой, сделала шаг к нему, но остановилась:

– Нет, ты не понял. Я никогда не умела чувствовать так, как умею сейчас. Логика – самый ущербный в этом плане элемент. Возможно, я сорвалась на Штефане. Или смерть Аннет с ее памятью помогла – я сейчас не просто анализирую чувства, я помню каждое свое ощущение.

– Я это и без твоих признаний знал. Что-то еще, или будем ужинать?

– Даня, я увидела тебя таким, какой ты есть – по крайней мере, намного ближе к правде. Не об этом ли ты когда-то просил? Но я… я не целая, как ты. Я только часть. И так, возможно, будет всегда.

Он наконец-то посмотрел на меня:

– О чем ты хочешь попросить?

Но я не успела ответить – Даня вдруг заметно напрягся и уставился на дверь. Через пару секунд осклабился. А я подскочила на месте, услышав громкий стук.

– Вот и конец всем твоим дилеммам. Посмотри сначала на него, а потом подумай – тебе точно нужна моя помощь? Я за свободу выбора.

Он улыбался, открывая дверь и делая широкий приглашающий жест. Но вбежавший Штефан иронии не оценил. Я не успела остановить порыв – бросилась к нему в тот же момент, когда он бросился ко мне. Но замерли в шаге друг от друга. Все-таки последняя наша встреча чуть не закончилась убийством…

– Я не для того, чтобы… – он тоже не мог собраться с мыслями.

– Штефан, что случилось? – Даниил сбросил наигранное веселье.

Тот быстро закивал, взял себя в руки:

– Я не чувствую его! Я не чувствую Эмпатию! И если бы не это, я оставил бы вас в покое… попытался бы оставить…

Я ошарашено смотрела на Даню, и в моих глазах он мог прочитать неподдельное удивление. Если бы Маркос погиб, этот факт от Знаменателя я бы не скрыла. Да и Штефан был в явном недоумении. Потому мы теперь оба смотрели на Даниила в поисках объяснений.

Он заговорил тихо, спокойно:

– Это невозможно. Насколько я знаю. Расскажи все по порядку. Как давно ты его не чувствуешь?

Штефан нервно кусал губы и пытался побыстрее ввести нас в курс дела:

– Сначала мне было не до того, разгребал проблемы, которые вы мне устроили. Вчера только пришел в себя и сразу заметил, что его нет. Но Маркос не умирал! Полетел к вам, хоть Ольга и убеждала, что проще позвонить… Но это как-то слишком странно, я решил, что лучше с глазу на глаз…

– Ольга?

После вопроса Даниила я и сама опешила.

– Ну да, – Штефан непонимающе глянул на него и сразу перевел взгляд на меня. – Сейчас вряд ли уместна ревность, раз ты сама сбежала с другим.

– Нет, дело не в этом… – растерялась я.

Даня закончил:

– Дело в том, что до отъезда я убедил Ольгу. По полной программе убедил. Она не простила бы тебя, без разницы, что ты ей плел…

– Я ей ничего не плел… Она сама пришла и вела себя как раньше… Что это может значить?

Знаменатель, бросив на Штефана последний внимательный взгляд, вдруг развернулся и направился к столу.

– Понятия не имею. Переубедить ее могла только другая Эмпатия, а ваша вообще куда-то с Земли испарилась. То ли мир рушится, то ли уже рухнул. Поэтому я сначала поем.

После полного самоопределения Осознание начинает стремиться к Цели. Отличается тем, что игнорирует вторичные задачи. В Системе занимает первое место по вероятности стать Знаменателем. Поскольку далеко не каждая Система сводится к Знаменателю, невозможно отрицать вероятность одновременного наличия нескольких Систем.

* * *

После плаванья по просторам интернета Даня сообщил новости. Но вместо радости от понимания, вышло еще более напряженно:

– Нашел. Маркос Хадзис в клинике Аретео. Обширная мозговая кома. Состояние крайне тяжелое, шансы на то, что он придет в себя, очень низкие. Его массовка разбилась на два лагеря: первые молятся о скорейшем выздоровлении, другие уже причисляют к лику святых, посмертно. В общем, такие дела.

Штефан, до сих пор сидевший с закрытыми глазами и сосредоточенно ищущий ответы в себе, теперь посмотрел прямо и, подумав, подтвердил:

– Да, это может быть объяснением. Я вряд ли чувствую тело – только сознание. Поэтому и не ощущаю его.

Несмотря на то, что первый ответ был найден, легче ничуть не становилось:

– Кто это сделал с ним? Зачем?

Даня присвистнул, прочитав очередное сообщение на форуме:

– Вы не поверите… На очередное собрание явились какие-то люди в масках, напали на прихожан. И ваш Маркос бросился грудью на амбразуру. Я еще тогда увидел в нем хорошего человека, но не предполагал, что настолько.

– То есть случайность? – не поверила я. – Он пострадал за благородный порыв? Не слишком ли… банально?

Штефан молчал, но Данька сделал вывод за нас обоих:

– Только гляньте на себя! Ваш Эмпатия вас обоих и по моральным качествам переплюнул. Если уж вам интересно знать мое мнение, то такому человеку Знаменателем и быть… Теперь даже у меня на него рука не поднимется. Правда, ввиду последних событий, его шансы сильно упали. Но нет – не все так банально. Я тут показания очевидцев читаю, и есть целый ряд подозрений… но пока ничем не подкрепленных. Почему его не убили? Зачем бить прикладом по голове, если было достаточно одной пули? Они десятерых пристрелили со спокойной душой, а на Маркоса наглости не хватило?

Я предположила:

– Например, чтобы он не умер и не передал свою способность другим элементам? Давайте не будем исключать возможности, что налетчики оказались там неслучайно!

– Вот мы и не исключаем, – тяжело вздохнул Данька. – Теперь летим домой, нам нужно поговорить с Ольгой.

– А Рич и Дрю не могли ей что-нибудь внушить? – ожил Штефан, который за это время смирился с мыслью, что девушка к нему вернулась не только из-за исключительной любви. Он признал, что та действительно вела себя немного странно – даже о проблемах с полицией подробно не расспрашивала, порхала вокруг, сияя непонятным счастьем. Штефан это тогда списал на наш неожиданный побег, якобы Ольга наконец избавилась от соперницы. Но теперь и сам находил отсутствие тревоги неестественным.

– Нет, – Даня сначала подумал, но ответил уверенно. – Цель Рича достигнута слишком давно, способности отработанного Знаменателя ослабевают. Что-то он может и сейчас, но вряд ли на моем уровне. Это должна быть или чистая Эмпатия, или действующий Знаменатель. Хотя теперь я уже во всем сомневаюсь.

В любом случае прояснить ситуацию могла только Ольга. Состояние Маркоса было стабильным, но таким же безнадежным. Бесконечно мониторить изменения нужды не было: если он придет в сознание, Штефан это почувствует, а если умрет, мы узнаем оба.