– Примерьте. Если все это спрячете – вы в деле.

Анечка старательно упихала свои волосы под колпак и осторожно заглянула в зеркало.

– Да, прибавила лет двадцать. Ну и ладно. Зато повеселимся.

Антуан усмехнулся:

– Это вряд ли. Кстати, у всех есть завещание? Ну, в случае чего…

Его слова немного остудили наш пыл. Этот человек знал, что сказать, чтобы все стали серьезнее. Антуан отправил Алку за утюгом к хозяйке, а нам приказал прочитать инструкции к медприборам, которые мы обнаружили в сумке. Будет неправильно, если врач не умеет обращаться с фонендоскопом. Анечка восприняла это как бижутерию и старалась перед зеркалом как можно красивее развесить на себе «слушалку». Вернулась Алка с утюгом и принялась за работу. Антуан прикрепил таблички с именами врачей и пропусками, и через полчаса мы были готовы.

19 октября 2008 г. Брно.

Маленький госпиталь на конце города был собственностью Антуана. Не его самого, конечно, а третьих лиц, которые даже о существовании его не знали. Кто-то переговорил с дежурным врачом, и нашу медицинскую бригаду впустили внутрь.

Антуан сам подвел нас к главному врачу и сказал:

– Пусть посмотрят, как все устроено, если вы не возражаете.

Главврач улыбнулся.

– Не возражаю. Ваши пожертвования на нужды нашего госпиталя, господин Франц, превысили все ожидания. Мы сможем закупить…

Антуан прервал главного.

– Хорошо. Теперь покажите дамам клинику.

Я незаметно отделилась от Алки с Анечкой, которые вжились в роль, и деловито рассматривали главврача. Антуан стоял чуть поодаль, и наш разговор никто не услышал.

– Почему мы приехали сюда? Ведь его здесь нет?

Антуан улыбнулся.

– Нет. Этот госпиталь я строил как точную копию того, в котором вам предстоит побывать. Так что запоминайте все хорошенько. Где комнаты персонала, где лифты и запасные выходы, а где палаты для больных.

– Но ведь его не будут держать в палате для больных.

Антуан согласился.

– Нет. Он в подвале, рядом с моргом.

Меня передернуло.

– Вы покажете мне, как куда добраться?

– Покажу, только не падайте в обморок.

Я и не собиралась…

Мы спустились в подвальное помещение, и на нас пахнуло хлором. Антуан прикрыл нос белоснежным платком.

– Обработка. Мы не вовремя. Хотя выбирать не приходится.

Я согласилась.

Пройдя несколько коридоров, мы повернули направо. Зная свой пространственный кретинизм, я старалась запоминать, сколько шагов в какую сторону мы делали, чтобы хоть примерно угадывать направление. Антуан объяснил:

– Неважно, куда вы идете. Подвальный коридор представляет собой замкнутый круг. Откуда бы вы ни вышли, вам нужно найти только две двери: подсобного помещения, где находится ваш брат, и дверь выхода к лифтам, чтобы подняться наверх, на первый этаж.

– А как же я его унесу, если он без сознания?

– В подвале полно каталок. Ну, в крайнем случае возьмете какую-нибудь из морга. Это большая двустворчатая дверь.

– А она не заперта?

– В пересменок обычно нет. Пока одни врачи одеваются и уходят, а другие еще курят и переодеваются к работе, у вас есть время и все двери открыты.

Мы подошли к двери подсобки. Я ожидала увидеть здесь хлам и старые приборы, но, к моему удивлению, это была просторная комната, отделанная белым мрамором, с единственной кроватью посередине. Центральная лампа была выключена, горели только боковые светильники. Несколько приборов, подключенных к пациенту, пара стеллажей с какими-то склянками и каталка в углу комнаты составляли всю меблировку. Никаких стульев или тумбочек, цветов или еды. Все было очень стерильно, даже сесть некуда.

Антуан остался в дверях, а я осторожно подошла к пациенту. Чем ближе я подходила, тем сильнее дрожали у меня ноги. Это был Андрей!

19 октября 2008 г. Брно.

Антуан невозмутимо наблюдал, как я опускаюсь на пол. Потом подошел к одному из стеллажей, открыл стеклянную дверцу, взял нашатырь и поднес мне пузырек. Я успела очнуться до того, как он сунул мне под нос эту гадость. Отстранив его руку, я сидела на полу, ничего не понимая.

– Вы же сказали, что его здесь нет.

Антуан выглядел озабоченным.

– А если при виде своего брата вы и там грохнетесь на пол?

Я подняла на него глаза:

– Не грохнусь. Я не ожидала, что он может быть здесь.

– А его здесь и нет.

Я хотела что-то спросить, но язык не поворачивался. Антуан усмехнулся.

– Да, этот мальчик очень похож на Андрея. Его зовут Гюнтер. Он немец. И вам предстоит поменять их. Вы оставите в клинике Гюнтера и заберете Андрея.

Я все еще сидела на полу.

– А остальные должны про это знать?

– Конечно. Чтобы не было такой же реакции, как у вас. Нам не нужны обмороки врачей во время операции.

Я улыбнулась двусмысленности его фразы и постаралась встать на ноги. Он не помог мне, так что из положения сидя я поднималась весьма неуклюже.

Антуан вернул меня к постели Гюнтера.

– Вот, видите этот прибор? Сначала нажмете левую черную кнопку на мониторе. Нужно отключить давление. Потом осторожно выньте из вен иглы. Пережмите пальцем и наложите пластырь со спиртом. С аппаратом можете не возиться. Теперь придвиньте каталку вплотную к его кровати.

Я механически делала все, как он говорил. Осторожно передвинув Гюнтера на каталку, я накрыла его простыней, так, чтобы он мог дышать. Антуан одобрил. Взявшись за ручки, я осторожно покатила свою добычу к лифту.

Алка с тетушкой уже закончили осмотр, сидели и болтали с медперсоналом, который поил их чаем. Антуан предвидел реакцию Анечки, так что попросил всех медработников покинуть холл.

Анечка посмотрела на тележку и бодро спросила.

– Это что, труп?

Я осторожно открыла лицо Гюнтера. Анечка упала рядом. Алка подошла к пациенту и… поставила чашку с чаем мимо стола. Звук разбившегося фарфора привел тетушку в чувство.

– Он умер?

Мы успокоили Анечку.

– Это не наш. Это Гюнтер.

Анечка продолжала причитать.

– А как же мы их не перепутаем?

Это было здравое замечание.

– Давайте привяжем к нему что-нибудь. Как в роддоме. Чтобы не перепутать.

Мы поискали что-нибудь, но нашли только ярко-синюю ленту Анечки, которой та обвязывала волосы. Мы привязали ее Гюнтеру на руку и выкатили его с заднего крыльца, где уже ждала машина скорой помощи с эмблемами госпиталя Бланки.