У Фрэнка блеснула надежда. Он впился глазами в доктора.

– И что?

– Ну, я позвонил мальчику утром, чтобы он приехал сюда, и проводил его в венерологическое отделение. Там его уже ждал доктор… Не помню. Можно посмотреть, у кого он был на приеме.

Фрэнк уже знал наперед, что никакого доктора он не найдет. Если ты молодой и у тебя суровый дед, то будешь скрывать свои язвы и лечиться анонимно. Благо денег – помойка. Фрэнк также знал, что девочка чистая, он сам наводил справки, никаких дурных болезней у Гюнтера быть не могло, дед бы сожрал всех в этом городе. Так что Фрэнк побеспокоился заранее о здоровье мальчика. Значит, Гюнтер, чтобы скрыть от деда, да и ото всех свои проблемы, поехал в клинику на прием к доктору.

А здесь его уже ждали…

Но кто?!

Какой глупец мог поднять руку на внука Клауса Фора?!

Или…

Фрэнк приставил пистолет к своему виску. Перед тем как нажать на курок, он улыбнулся:

– Тот, кто сильнее…

21 октября 2008 г. Труа.

Старый Клаус плакал. Впервые он плакал от злобы и от бессилья. Как его драгоценный внук мог оказаться в цепочке поставок для клиник Бланки? Гюнтера нашли в Труа, когда страшные операции на спинном мозге уже начались. И что теперь делать, старик не знал. Все деньги мира не стоили его мальчика!

Переведя то и дело сбивающееся дыхание, Клаус позвонил.

– Машину! И предупредите Монсеньора о моем визите.

2008–2009 гг. Франция.

Война, которую начал старый Клаус после смерти Гюнтера, была жестокой и молниеносной. Клаус бросил в топку все – людей, деньги, связи. Бланка удержалась, но потери ее были огромны. Монсеньор больше не хотел иметь дело ни с ней, ни с Равви. Им перекрыли все денежные потоки ордена, и теперь они вынуждены были довольствоваться малыми вливаниями частных инвесторов, одним из которых стал Антуан. Скупая одну за другой клиники Бланки, он контролировал почти все ее исследовательские программы, постепенно прибирая к рукам Медицинские Фонды Корпорации.

20 октября 2008 г. Прага.

Я проснулась рано. Спала я рядом с Андреем, подскакивая и прислушиваясь всю ночь – дышит или нет. Дыхание его было ровным, но едва заметным. Промучившись всю ночь, я наконец решилась пробраться на кухню, где на раскладном диванчике спали Анечка с Алкой. Обе дамы были стройными, так что места много не понадобилось. Алка, наверное, тоже плохо спала в эту ночь, потому что сразу же подскочила при моем появлении:

– Ты чего в такую рань поднялась? Андрей спит?

– Нам же сказали, что еще два дня будет спать.

Анечка открыла глаза:

– Ну, если все считаются выспавшимися, давайте пить кофе.

Мы рассмеялись.

Алка снова принялась за поиски.

– Я чувствую, что им где-то пахнет, но никак не могу найти.

Настоящий кофе, не растворимый, обнаружился в большой алюминиевой банке в виде бидона из-под швейцарских конфет. Мы вскипятили чайник, разлили кофейную настойку по кружкам и уже собрались приступить к завтраку, как в дверь позвонили.

В дверях стоял Антуан, а позади него двое охранников с пакетами и сумками. Он жестом приказал поставить все у порога и отпустил их. Дамы бросились каждая к своей сумочке, проверяя, все ли на месте, потом побежали краситься кто куда – Анечка в ванную комнату, Алка в комнату к Андрею. Спящий юноша ее совсем не смущал. К тому же она считала его теперешнее положение неопасным для женщин определенного возраста.

Антуан достал из кармана ключи от Анечкиной машины и положил на стол.

– Машина у подъезда.

Я выглянула в окно. На месте машины Андрея стоял Анечкин Mercedes. Вернее, водителя ее мужа.

– А где машина?

Антуан подошел к окну:

– Вы имеете ввиду машину вашего брата? Она стоит в аварии на перекрестке возле Вышеграда. А сам водитель, согласно документам, сейчас находится в госпитале.

Подоспела Алка в полной боевой раскраске:

– В госпитале?!

– Мы перевезем его туда к вечеру. Желательно это сделать до того, как он очнется.

Когда все снова собрались на кухне, остывший кофе пришлось вылить и сделать новый. К моему удивлению, Антуан тоже составил нам компанию. По нему видно было, что он не спал всю ночь. Он вежливо обратился к Анечке, как к старшей из присутствующих дам:

– Если вы не возражаете, я заберу Елену прогуляться.

Обе легко согласились расстаться со мной до вечера. Анечка вызвалась присматривать за Андрюшенькой, Алка вышла вслед за нами, направляясь в магазин за покупками, чтобы вечером было чем отпраздновать возвращение. Вчера было нечем и некому, потому что все сразу попадали от усталости и от пережитых волнений.

20 октября 2008 г. Прага.

Антуан посмотрел на свою машину, припаркованную прямо у входа, и спросил:

– Поедем на ней, или сможете вытерпеть общественный транспорт?

– А вы что, хотите выпить?

– Хочу

Он махнул проезжающему таксисту, и мы двинулись по направлению к Мосту. Все таксисты Праги, наверное, могут доехать до Карлова моста с закрытыми глазами.

Расплатившись с водителем, Антуан, совершенно не интересуясь моим мнением, прошел под арку и дальше, на мост. Меня туда что-то не тянуло. Мне вспомнился тот вечер, когда мы с Андреем шли той же дорогой к галерее Кирилла.

Антуан уловил мое настроение:

– Когда вы улетаете?

– Послезавтра. Если получится.

Антуан спросил:

– А почему может не получиться?

Я замедлила шаг:

– Могут возникнуть проблемы с властями.

– У вас?!

Он усмехнулся.

Я начинала терять терпение.

– Да, у меня тоже бывают проблемы.

– Подробнее не расскажете?

Я согласилась скорее из вежливости.

– Расскажу. Перед нашим бегством из Праги мы попали в неприятную историю.

– И что же случилось?

– Мы оказались на месте преступления. И нас сфотографировал какой-то человек. Потом наше фото появилось в Интернете на полицейском сайте. И нам пришлось срочно уехать.

– Зачем?

Он, казалось, получал удовольствие от моего скомканного рассказа.

– Если бы нас арестовали, мы бы не могли доказать, что никого не убивали.