– Тише, – сказал Браги. – Нам велели отсюда выбираться без лишнего шума.

– Во всей этой суматохе? Да тех фургонов на четыре мили вокруг слышно.

Всадники валига выехали на закате солнца, несколько часов назад, надеясь очистить местность от вражеских шпионов. Теперь отправилась в путь главная колонна, тылы которой должны были охранять солдаты Гильдии. Валиг рассчитывал, что бегства никто не заметит до тех пор, пока их уже невозможно будет догнать.

– Рагнарсон!

Перед Браги возник лейтенант Сангвинет.

– Сэр?

– Слишком много от вас шума. Скажи Драконобою, пусть заткнется, или брошу его на корм шакалам.

– Да, сэр. Если потребуется – заткну ему рот кляпом, сэр.

На этом разговор вроде бы и закончился, но Сангвинет стоял, не сводя взгляда с Браги, которому стало слегка не по себе.

– Он знает, – сказал Браги Хаакену, когда лейтенант наконец ушел. – Он просто притворяется, будто ему ничего не известно, потому что иначе придется что-то предпринимать – даже если мы спасли сына валига. Нам придется ходить на цыпочках – он наверняка попытается поймать нас на чем-нибудь еще. Рескирд, лучше делай вид, будто никогда не учился говорить.

– Что я такого сделал? Только сказал то, о чем и так все думают.

– Всем остальным хватает ума держать язык за зубами. Пошли.

Браги ушел из Эль-Асвада, ни разу не оглянувшись. Взгляд через плечо стал бы для него взглядом в собственное прошлое, а ему не хотелось жалеть о решении стать солдатом. Да, это было решение глупца, но теперь он здесь. И он принадлежал к числу тех упрямцев, которые намерены сполна испытать все последствия своих поступков.

Он глядел вперед и не видел ничего многообещающего, ожидая пролить кровь где-нибудь в песках этой дикой, чужой и непостижимой земли.

Гарун смотрел назад – ему просто не оставили выбора. Носилки, на которых его несли, хотя он настаивал, что может ехать верхом, были повернуты лицом к замку.

Он плакал. Никакого другого дома он не знал и был уверен, что уже никогда его не увидит. Он оплакивал отца и Фуада, для которых Эль-Асвад значил еще больше. Он оплакивал всех доблестных предков, которые удерживали Восточную крепость, подтверждая оказанное им доверие. И еще он оплакивал свое будущее, первые намеки на которое уже начал осознавать.

Мегелин шел рядом, и его молчание значило больше, чем любые слова.

Еще до рассвета колонна скрылась в Большом Эрге, ни разу не попавшись на глаза врагу.

Ошеломленный столь внезапным ударом судьбы, Эль-Мюрид укрылся в цитадели Себиль-эль-Селиб. Прежде чем полностью отгородиться от мира, он сделал лишь одно – отозвал Насефа с троенского фронта, послав ему однозначный и не терпящий возражений приказ. Насеф должен был появиться, иначе его ждал гнев харишей.

Насеф вернулся в рекордное время – на него подействовал скорее тон Ученика, нежели слова. Он опасался, что Эль-Мюрид может полностью сломаться, и увиденное по возвращении нисколько его не обрадовало. Шурин вел себя так, словно его не существовало.

В течение шести дней Ученик восседал на Малахитовом троне, не обращая ни на кого внимания. Он мало пил и еще меньше ел, блуждая в лабиринтах собственной души. И Насеф, и Мерьем не скрывали тревоги.

Насеф. Циничный Насеф. Недоверчивый Насеф. Именно он являлся половиной проблемы, будучи неверным на службе Господа. Эль-Мюрид молился, чтобы Господь простил ему компромисс, на который пришлось пойти. Следовало избавиться от этого человека еще десять лет назад. Но приходилось считаться также с Мерьем, к тому же никто не мог сравниться с Насефом-генералом. И наконец, существовала весьма мрачная вероятность, что некоторые Непобедимые теперь больше преданы своему командиру, чем пророку. Он совершил ошибку, передав их под начало Насефа.

Так или иначе, еретикам среди его приближенных предстояло подождать, пока он разделается с другими врагами Господа. Но Насеф… Он брал взятки от роялистов, готовых купить собственную жизнь. Он торговал помилованиями. Он присваивал чужую собственность для себя и своих приспешников. Он вербовал сторонников в свои ряды. Пусть и косвенно, он подрывал тем самым движение Эль-Мюрида, а когда-нибудь мог попытаться полностью захватить власть. Насеф был Учеником Зла в лагере Господа.

Однако вовсе не сомнения с самокопанием загнали Эль-Мюрида в пустыню собственной души и не разгром его войск у Восточной крепости. Поражение оказалось не столь уж страшным, каким оно тогда выглядело. Враг не спешил их преследовать, опасаясь очередной засады. Причиной же его ухода в себя стало отступление валига Эль-Асвада – слишком неожиданное и слишком для того несвойственное. Валиг был упрямым и стойким воином, который никогда не обратился бы в бегство. После столь яростного и долгого сопротивления оно не имело никакого смысла.

Уход Юсифа лишил Ученика цели. Упрямство одного человека слишком долго препятствовало реализации его планов, и теперь он даже не знал, что делать после поражения Юсифа. Юсиф ушел, но продолжал занимать главное место в мыслях Эль-Мюрида. Почему он ушел? Что он знал? В конце концов Ученик позвал Насефа и задал ему этот вопрос.

– Я несколько раз допрашивал эль-Надима и Хали, – ответил Насеф. – Я разговаривал с большинством их людей. Я из-за этого неделю не спал. Но я ничего не могу тебе сказать. Его не позвал Абуд – в Аль-Ремише ничего не происходит.

Ничто из происходящего в столице не могло ускользнуть от внимания Насефа – у него имелся шпион даже в Королевском шатре.

– В таком случае он знает только то же, что и мы, – задумчиво проговорил Эль-Мюрид. – Какие факты он интерпретирует иначе?

– За этим наверняка стоит иноземный дьявол Радетик.

– Возможно. Иноземные идолопоклонники наверняка меня ненавидят. Они чувствуют, что меня коснулась рука Господа, и в его гневе я стану орудием их кары. Они – рабы зла, пытающиеся продлить власть над порочными королевствами.

Мелькнула ли на губах Насефа усмешка? Или показалось?

– Папа?

Девочка не могла усидеть на месте. У него возникло желание отшлепать ее за неподобающее поведение в храме, но он уже забыл, когда уделял ей хоть сколько-нибудь внимания.

– Это дитя порой ведет себя как дикарь, – заметил Насеф.

– Разве детский смех может оскорбить Всевышнего? Оставь нас. – Он позволил девочке скользнуть ему на колени. – Что, милая?

Ей уже скоро двенадцать. Неужели прошло столько времени? Жизнь проносилась мимо, но он, похоже, так и не приблизился к тому, чтобы исполнить свое предназначение. Нечестивец Юсиф! Насеф добился немалых успехов, но они ничего не значили, пока валиг не давал движению выйти за пределы Себиль-эль-Селиба.