В то время на вооружении у сыщиков находились довольно громоздкие и объёмные переговорные устройства, которые надо было замаскировать под нечто такое, что не привлекало бы нездорового любопытства иностранцев. Что бы такое придумать? А ничего не надо придумывать. Жизнь, научно-технический прогресс, они уже обо всём позаботились!

На Западе и в Японии в те годы бурно развивалась радиоэлектронная промышленость. Транзисторные приёмники фирм «Грюндиг» «Филипс», «Сони», «Санио» мгновенно вошли в моду за рубежом. Там даже считалось дурным тоном появиться на людях без приёмника в руках, а наличие такового являлось показателем личного благосостояния. В то же время в Москве, Ленинграде, Киеве и других крупных городах в продаже стал робко появляться отечественный транзистор под названием «Спидола». Пользовался он бесподобным успехом и быстро овладел сердцами и умами молодых людей — все хотели иметь его в личном пользовании, несмотря на то, что стоил он бешенных по тем временам денег — аж шестьдесят рублей!

Человек — он человеком и остаётся, живёт ли по законам Святого Писания или по параграфам Кодекса строителя коммунизма. И свойственно ему время от времени сотворять себе кумира. Транзистор стал очередным.

Чекисты, мгновенно сориентировавшись в конъюнктуре момента, решили использовать всеобщее увлечение переносными приёмниками в своих, оперативных целях, заставив кумира послужить родному Отечеству и его безопасности. Решено — сделано. Руководство Комитета вошло в ЦК с предложением камуфлировать рации «наружки» транзисторами отечественного производства. Генералы КГБ справедливо полагали, что «Спидолы», будучи замечены иностранцами в руках строителей коммунизма, произведут, кроме прочего, ещё и пропагандистский эффект. Должны же видеть чужестранцы, что мы живём не хуже них!

С трудом, но вопрос был решён. Не учли генералы одного: развязанной Хрущёвым войны против стиляг и «секты трясунов» — поклонников западного искусства. Война велась на поражение. Под коммунистические знамёна были рекрутированы миллионы бойцов добровольных народных дружин, вооружённых соответствующими постановлениями ЦК и Совмина.

Сейчас в это трудно поверить, но тогда за жевание резинки в общественном месте можно было схлопотать пятнадцать суток, а за узкие брюки, «дудочки», — быть исключенным из комсомола. А какому обструкционизму и гонению подвергался джаз! Практика строительства коммунистического общества в отдельно взятой стране, понимаешь…

Недреманное око архаровцев из ДНД (добровольных народных дружин) без устали выискивало в толпе прохожих, двигавшихся по улице Горького, владельцев «Спидол», которые, по расчётам дружинников, норовили озвучить модный шлягер из коллекции мировой джазяги. Вот и они, голубчики… Действительно, метрах в пятнадцати друг от друга, обгоняя пешеходов, двигались два молодых человека с транзисторами, выплёвывавшими в окружающий эфир ритмы рок-н-ролла. Ату их! Произошло очередное столкновение между сыщиками и дружинниками. Парадоксально, но и те, и другие находились «при исполнении».

Наши без боя не сдаются — отбились. Но Александру Николаевичу Шелепину, бывшему в ту пору председателем КГБ, пришлось лично озаботиться, чтобы Совмин своим постановлением запретил народным дружинам посягать на владельцев транзисторных приёмников в местах общего пользования.

Впредь с благословения органов госбезопасности строители коммунизма могли, не боясь угодить в околоток, прилюдно наслаждаться плодами технического прогресса.

* * *

— Михал Трофимыч, это тебе, — Карпов протянул начальнику Службы наружного наблюдения лист бумаги.

Просматривая видеоплёнки, генералы среди пациентов «ЛЕСБИЯНЫЧА» кроме «Господина Яковлева» обнаружили и членов правительства, и функционеров из администрации президента СССР. Некоторые лица достаточно часто мелькали на экране телевизора, на страницах газет и журналов. Установить места их жительства в Москве труда не составляло.

— А вот тебе, Михал Трофимыч, ещё листок, думаю, он облегчит работу твоим ребятам. Это — список адресов, которые завтра может посетить «ДУБ». По направлению движения англичанина они сориентируются, какой из этих домов он намерен посетить, и сработают на опережение… Но чтобы сразу за объектом в подъезд не входили! Пусть выждут какое-то время. «Пыль» сама их приведёт к явочной квартире. Максимум конспирации!

— Обижаете, Леонтий Алексеевич, не впервой ведь…

— Как только объект приступит к работе в адресе, сообщите мне. Немедленно! Будем устанавливать жильцов дома и сопоставлять их с фигурантами, имеющимися на плёнке… Вышел «ДУБ» — запись беседы мне на стол. Немедленно! Всё ясно? Действуйте!

Совещание у генерала Карпова закончилось принятием резолюции: «Орудия главного калибра к бою!» — и майор Иващенко вновь сел к пульту, а гостиничный номер «ДУБА» ещё раз был превращён в газовую камеру. Игра пошла по-крупному…

— Мы, Сергей, знаем о вас многое… Я имею в виду не ваше заболевание и обращение за медицинской помощью к нашему общему знакомому эскулапу. Мы следим за вашей карьерой в течение длительного времени. Для меня важно знать, уверены ли вы в принятом решении. Если у вас есть сомнения, вы должны изложить их мне. Поскольку, если механизм будет запущен, никто из нас не сможет остановить его.

— Видите ли, господин Вуд. Я принял решение встретиться с вами не вследствие случайного импульса. Это — не решение каких-то недель… Возможно, последней каплей явился объявленный мне Владимиром Львовичем диагноз… Всю правду о моём заболевании и то, что лечение, по его словам, может быть проведено только в специальных клиниках в Соединенных Штатах… Всё это так, но повторяю: это лишь ускорило принятие мною окончательного решения, а медицинское освидетельствование — это последнее обстоятельство, которое подтолкнуло меня через профессора искать встречи с вами… Мысль о получении американского или английского гражданства укреплялась во мне годами. Я по духу давно уже не являюсь гражданином…

Сергей замялся, подыскивая нужное слово, наконец сказал, как выдохнул:

… Страны Советов. Я понимаю, что для того, чтобы мне было предоставлено политическое убежище в США или Англии, защита от возможных посягательств российских спецслужб, а также помощь в устройстве новой жизни, я должен сделать для вас нечто стоящее… Я готов доказать не на словах, а на деле свою честность и искреннее отношение к вам… Я завтра же могу передать вам проект долгосрочной программы реформирования нашей, то есть Советской армии… Проект под грифом «совершенно секретно». Но после этого я хотел бы оказаться вдали от Москвы…

Наступила пауза. Микрофоны отчётливо донесли волнение Сергея, пальцами выбивающего барабанную дробь по столу. Его озабоченностью тут же воспользовался англичанин.

— Видите ли, Сергей. Проект, под каким бы грифом он ни проходил, — это всего лишь проект… Для нас важен не столько окончательный документ, сколько концепция… Вы работаете в окружении господина Горбачева, вы знаете, о чём думает он и приближённые к нему лица, наконец, вы осведомлены о том, что происходит в кремлёвских кулуарах… Вы могли бы помочь нам понять, какую политику они ведут, каким образом она формируется, кто за ней стоит, к чьей инициативе более склонен прислушаться президент при принятии окончательных решений…