Казалось, алый туман закрыл солнце. Огромный медведь превратился в бородатого мужчину с бронзовыми волосами, который сделал шаг и упал лицом в мягкий снег.

Соколица опустилась рядом с ним на колени и перевернула на спину. Она запустила руку под куртку и рубашку, проверяя, петли крови. Потом коснулась лица. Оно было горячим, но жара лихорадки не чувствовалось. Медведь не был ранен, он даже не заболел. Негромко застонав, он пошевелил волосатой рукой. Карадур присел рядом с ней.

– Это тот медведь, следы которого видел Марек, – медленно проговорил он. – А потом он превратился в человека?

– Да. Мы вместе пришли из Уджо. Но потом он отправился собственным путем – Медведь всегда так поступает. А я не могла оставить Волка и Теа непогребенными. Я просила его подождать, но он отказался. Медведь всегда отличался упрямством.

– И все это время он нас преследовал?

– Нет, милорд. Он опередил нас. Медведь раньше сумел перейти горную гряду.

– Тебе следовало рассказать о нем еще до того, как мы вышли из замка.

Карадур говорил спокойно, но Соколица чувствовала, как рвется наружу ярость дракона.

Она ждала, стоя на коленях в снегу, чувствуя, как стекает по спине пот. Наконец его гнев начал стихать.

– Ты можешь его разбудить?

– Я попытаюсь.

Соколица положила ладонь на сердце Медведя. В его разуме царил хаос: клубился отвратительный серый туман, красноглазый волк готовился к прыжку, разъедающий точно кислота шепот, золотой дракон… И тут она ощутила, что Медведь приходит в себя.

– Ох! – Его желтые глаза открылись. Соколица отскочила назад, а человек мгновенно оказался на ногах. – Соколица? – Он пошатнулся, пальцы сжались в кулаки и тут же разжались.

Потом его плечи опустились; лучница увидела, как он быстро окинул взглядом выстроившихся полукругом всадников и высокого человека в темном плаще, стоящего рядом с ней.

Медведь глубоко вздохнул.

– Господи, как же я хочу есть!

Карадур приказал сделать привал. Они разбили лагерь на открытом месте возле огромного камня. Лорд-дракон протянул руку – и тут же вспыхнуло пламя. Медведь с огромным аппетитом проглотил три полусырых куска мяса и вволю выпил красного вина. Ом ел, как человек, голодавший несколько дней.

– Уж и не помню, когда я ел в последний раз, – извиняющимся тоном признался он. – Впрочем, у меня остались воспоминания о том, как я что-то пожираю, тогда я полностью превратился в медведя.

– Расскажи, что с тобой произошло, – попросил Карадур.

У костра сидели шестеро: Соколица, Медведь, Ма-каллан, Лоримир, лорд-дракон и Азил Аумсон. По периметру лагеря Лоримир выставил часовых.

– Все дело в тумане. – Медведь поднял руки, посмотрел на них, а потом опустил на колени. – Я потерял свой посох, – печально добавил он. – Должно быть, уронил в снег.

– Туман, – напомнила Соколица.

– Да. Я слышал истории о нем, мне приходилось сталкиваться с магией… – Он немного помолчал. – Так, фокусы и всякая ерунда. Поэтому я пошел вперед, проклиная вонь, но без страха. Я лишь испытывал некоторое беспокойство, поскольку туман был очень густым и была вероятность оступиться и упасть в расселину. Поэтому я держал перед собой посох. – Он показал, как ощупывает дорогу, точно слепой.

– И что ты видел в тумане? – спросил Карадур.

– Свет и теин. Причудливые лица; мороки. Я видел чешуйчатого, клыкастого зверя, но стоило мне взмахнуть посохом, как он тут же исчез, так что я сразу понял, что монстр не настоящий. Однажды я увидел лицо матери, какой она запомнилась мне в детстве. Она умерла больше десяти лет назад… – Медведь пригладил влажную бороду. – Потом зверь вернулся и напал на меня. От него отвратительно пахло, словно он давно умер.

– Варг, – тихо сказал Азил Аумсон.

– Наверное. Я изменил форму, и мы стали драться. Наша схватка продолжалась долго и получилась очень странной. Он рвал меня когтями, но я не ощущал боли, а из царапин не текла кровь. Зверь также не чувствовал нанесенных ран, а он получил их немало. Мне удалось подмять монстра под себя и сломать ему хребет, после чего раненое тело растворилось в тумане. Я понял, что это был морок, хотя он издавал звуки и вонял. Казалось, гибель зверя рассердила туман. В нем что-то бормотало и шипело на незнакомом мне языке. Ну, вы знаете, как это бывает в снах? Кто-то говорит с вами на языке, которого вы не знаете, но почти понимаете. Было примерно так. Я продолжал идти на северо-восток…

– А как ты мог быть в этом уверен? – спросил Лоримир.

– В чем?

– В том, что шел в правильном направлении. Охотники рассказывали, что блуждали в тумане долгими часами, иногда по нескольку дней.

Медведь скупо улыбнулся.

– Я всегда знаю, где находится солнце. – Он потянулся к меху с вином и выпил. – А потом появился волк. Сначала я подумал, что это оживший Волк Дахрани, как во сне. Он выглядел как мой друг, и от него даже пахло, как от Волка. Но красные глаза были совершенно безумны, в точности как глаза варга. Он зарычал, вызывая меня на бой. И я сразился с ним. Схватка с волком напоминала схватку с варгом, только продолжалась значительно дольше. Я уставал, а волк – нет. Но, в конце концов, я победил его. По мере того как волк растворялся, он становился все больше похож на моего друга, пока сходство не стало полным, и это рвало мне сердце. Я разозлился на туман и начал его проклинать и наносить удары, словно рассчитывал на то, что смогу навредить смердящей пелене.

Потом я двинулся дальше и шел долгие часы. Солнце стало клониться к закату, приближалась ночь. Туман что-то бормотал и ворчал на меня, и мне казалось, что я вот-вот начну его понимать. Потом я попытался изменить форму. Но понял, что забыл, как это делается. Нет, не забыл; у меня возникло ощущение, что превращение как-то связано с языком, на котором говорил туман, но я его не мог понять. – Он посмотрел на Соколицу. – Тогда мне следовало бы остановиться. Но я шел вперед. Потом возник дракон.

Лоримир негромко ахнул.

– Он высился надо мной, втрое превосходя меня размерами. Глаза у него тоже были красными. Они сияли, как звезды. А сам дракон был золотым и дышал огнем. Он взревел – так оглушительно, что мне показалось, туман сейчас застынет, а потом расколется, как скорлупа ореха, Потом прыгнул на меня, точно огромная кошка, и я начал драться с ним. Я рвал его мягкое брюхо зубами и когтями, ударил по голове, когда он наклонился, и ослепил сто. Он пытался укусить меня, но я уклонялся от его челюстей, а потом сумел запрыгнуть ему на спину, обхватить за огромную голову, нагнуть ее назад и вцепиться в горло. Его кровь, горячая и сладкая, как мед, потекла мне в пасть. И дракон умер.

К этому времени я полностью превратился в животное. Голоса тумана дразнили меня, я кусал воздух и наносил бессмысленные удары. Потом продолжал идти на северо-восток, но уже без всякого смысла и цели, мне хотелось одного – выбраться из тумана. Занимался рассвет, когда мне удалось выйти из него. Злой ветер попытался сорвать с меня шкуру. Тогда я выкопал нору в сугробе, снег быстро завалил меня, и я заснул. Проснулся от лютого голода, мой разум был полон вкуса крови и желания убивать. – Медведь заметно помрачнел. – Я уже не помнил, что прежде был человеком, полностью превратившись в животное. Если бы вы меня не нашли, я бы остался медведем.